— Через переднюю дверь. — Чип провел пальцем по планам здания и остановился на группе символов. — Вот в этом месте у них главный узел охраны; камеры повсюду, в особенности на нижних уровнях.

— Дерьмо.

— Я подумал, у тебя ведь есть помощник внутри. Эта девушка, о которой ты писал в форме одиннадцать пятьдесят восемь эс? Та, которая живет там сейчас? Скажи ей, что хочешь проверить подвал.

— Она не одобряет моих методов. Я предпочитаю взлом. Любые замки для меня пара пустяков.

Чип вскинул бровь.

— Может, санитарный жетон? — продолжил я. — Санитарного инспектора центров здоровья?

— Что произошло между тобой и ею?

— Ничего!

— Ты можешь доверять мне, Малыш.

Я застонал, но Чип сковал меня взглядом больших карих глаз.

— Послушай, просто она… Мы с ней… — Мой голос сошел на нет. — Просто имел место Инцидент Проявления Сверхчеловеческих Качеств. Ну, типа того.

— Просто? — Чип нахмурился. — Ты заполнил форму ай-пи двадцать четыре?

— Нет, я не заполнял ай-пи двадцать четыре! Это не то, как если бы она видела меня карабкающимся по стене или что-то в этом роде. Все, что я сделал… ну, поднял ее, и то всего на мгновение.

— … И?

— И перенес с балкона на балкон. Иначе нам припаяли бы взлом и вторжение. Хотя взлома фактически не было, мы просто вошли. — Я решил не затрагивать проблему украденного миксера. — Послушай, Чип, все, что мне требуется, — это несколько крысиных ловушек и жетон работника по борьбе с эпидемией чумы. Поймаю несколько крыс, доктор проверит их кровь, и станет ясно, наткнулись ли мы на скопище носителей или нет. Только и всего.

Чип медленно кивнул, перевел взгляд на свои бумаги и продолжил детальный рассказ о туннеле метро Хобокена, однако выражение его лица творило о многом.

— Немного поздновато, а?

— И не говорите, — проворчал я, стараясь, чтобы портье не смог изучить мое лицо.

Это был тот же человек, что и днем, зато я сейчас облачился в комбинезон и надвинул на уши кепку. И представил ему свежеиспеченный жетон санитарного инспектора. С какой стороны ни смотри, теперь перед ним стоял совсем другой человек, чем девять часов назад.

— Я-то буду здесь только до полуночи.

Он отвел взгляд от меня и выдвинул ящик письменного стола. Слава богу, не узнал. Одежда делает человека, и это можно сказать о большинстве людей.

Портье вытащил связку ключей, и мы направились к лифту.

— К вам поступила жалоба от наших жильцов? Лично я никогда не слышал, чтобы здесь водились крысы.

— Нет, просто кое-какие проблемы неподалеку. Вспышка резкого увеличения популяции крыс в районе реки.

— А-а, в районе реки. В подвале всегда тянет сыростью. И запах такой, на рыбный похож.

Дверь лифта открылась. Подставив плечо, портье не давал ей закрыться, перебирая ключи, пока не нашел один, с колечком из зеленого пластика. Он вставил его в замочную скважину, помеченную как П2 и расположенную в самом низу блока управления лифтом, и наполовину повернул.

— Вам не приходилось слышать, чтобы кого-нибудь из жильцов покусали? — спросил я. — Может, год назад или около того.

Он поднял на меня взгляд.

— Я здесь тогда не работал. Никто из нас здесь тогда не работал. В начале этого года сменили весь персонал. Вроде как прежние парни что-то там жульничали с платежными ведомостями, так я слышал.

— А-а… Понятно.

Я сделал в уме пометку прогнать фамилии всех портье и уборщиков через архив.

Он нажал на кнопку П2, все еще не давая двери закрыться.

— Нельзя сказать, что так уж много жильцов спускаются в подвал. Только несколько особо упорных. Как я уже сказал, запах странный. Кстати, когда будете уходить, не забудьте довести это до сведения того, кто будет сидеть при входе. Предполагается, что дверь у нас по ночам заперта.

Он отпустил дверь, и лифт повез меня вниз.

Пахло и правда странно. Здесь росло около пятидесяти видов плесени. Еще я чувствовал запах гниющих деревянных балок за стенами, засохшего человеческого пота на обитых дерматином скамьях и самой разной вонючей обуви в запертых шкафчиках.

Однако сквозь обычные для фитнес-центра запахи пробивалось что-то еще, хотя я не мог точно сказать, что именно. Запах не так легко идентифицировать, как вид и звук. Запахи похожи на подавленные воспоминания: приходится давать им возможность самим всплыть на поверхность.