Где- то посреди моста зазвонил мой телефон. Это оказалась Шринк.

— Малыш, нам нужно поговорить.

— Не называйте меня Малышом!

На другом конце возникла долгая пауза, очевидно, эти слова удивили Шринк не меньше, чем меня самого.

— Если… не возражаете, — запинаясь, добавил я.

— Конечно… Кэл. Я нахмурился.

— Постойте-ка. Вы вроде бы не пользуетесь телефонами.

— Вообще-то нет, но мир меняется, Кэл. И приходится приспосабливаться.

Мне захотелось напомнить ей, что телефоны существуют с 1881 года — было время приспособиться, — но потом до меня дошел смысл ее слов.

— Мир меняется? — хрипло повторил я.

— А ты не заметил?

— М-м-м… Я бы выразился иначе. Вокруг происходит нечто странное, и у меня возникло чувство, будто никто не считает нужным держать меня в курсе.

— Ну, возможно, ты прав. И мы обошлись с тобой несправедливо.

Начался спуск с моста к Чайна-тауну, машина поехала медленнее. На несколько мгновений в телефоне послышался треск, и разговор прервался. Впереди, как обычно по рабочим дням, пространство было запружено пешеходами, все на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Превосходный потенциальный рассадник инфекции и внезапного, вырвавшегося из-под контроля насилия.

Когда треск стих, я сказал:

— И вы собираетесь рассказать мне, что происходит?

— Конечно. Я, кстати, всегда хотела, чтобы ты понимал, что происходит. Я всегда доверяла тебе, Кэл. Но, видишь ли, ты такой молодой по сравнению с нами, остальными.

— С остальными из Ночного Дозора?

— Я имею в виду не Дозор, Кэл, а носителей, со всеми этими столетиями у нас за спиной. И тех, кто принадлежит к старинным родам. Кое-кто полагает, что ты неспособен понять, как именно происходят изменения. — Она вздохнула. — Боюсь, мы обращались с тобой в большой степени как с человеком.

— М-м-м, я им и был, когда проверялся в последний раз.

Шринк рассмеялась.

— Нет, Кэл, ты один из нас.

Я застонал, меньше всего мне сейчас хотелось ввязываться в туманный семантический спор.

— А вы не можете просто объяснить мне, что происходит?

— Пусть она объяснит.

— Кто это «она»?

— Просто езжай, куда едешь. Не беспокойся, она будет там.

Щелк. Шринк отключилась.

Каким образом Шринк узнала, куда я еду? Не прослушивает же офис Мэра мой телефон? Чушь какая-то. Для них это слишком высокотехнологичный способ действий. Потом я вспомнил, как Корнелиус сидел у двери и выл. Он чувствовал запах Морганы, а это означает, что Моргана, возможно, слышала мой разговор с Ласи. Я проиграл его в уме… Заведение Боба на углу Бродвея и 11-й, вот что я сказал. Она будет ждать? Но кто эта «она»?

Я набрал на телефоне номер Ласи, однако ответа не было. «Вне зоны обслуживания», — сообщил записанный голос. Мы подъезжали к Хьюстону, автомобили вокруг ползли черепашьим шагом. Я расплатился, выскочил и побежал на угол Бродвея и 11-й, пытаясь расшифровать смысл звонка Шринк. Шринк знает, что я знаю. Первой мыслью было, что Чип нарушил обещание и доложил о происшествии в офис Мэра, но потом в сознании зазвучали сказанные у двери слова Морганы: «Я не забываю имена людей, с которыми сплю, Кэл Томпсон».

Моргана знала, что я забыл ее фамилию, — факт, за который меня не раз бранила Шринк. Но откуда Моргана могла узнать это? Только если кто-то рассказал ей. Они все заодно — Моргана Райдер, Шринк, Ночной Мэр, другие носители, старые семьи Нью-Йорка, — и все знают что-то особенное о моем штамме паразита. Они с самого начала держали меня в неведении. И если бы не детективные способности Ласи, я по-прежнему оставался бы в неведении.

«Ласи…» — подумал я и прибавил скорость.

У входа меня встретила Ребекка.

— Привет, Кэл! Никак снова проголодался?

— Да. Встречаюсь тут кое с кем.

— Я заметила. — Ребекка подмигнула мне. — Никогда не забываю лиц. Она вон там.

Я кивнул и направился к угловому столику в задней части зала, все еще тяжело дыша, испытывая головокружение и пытаясь собрать воедино разбежавшиеся мысли, которые предстояло выложить Ласи. Я настолько ушел в собственные мысли, что, лишь рухнув в кресло, осознал — сидящая напротив девушка… Сара.

Вот вам история о том, как осы-паразиты спасли двадцать миллионов жизней. Но сначала нужно рассказать о мучных червях. Это насекомые, столь же противные, как и их название. Мучные черви микроскопичны — скопление из тысячи особей выглядит как крошечное белое пятнышко. Однако одно такое пятнышко способно опустошать целые континенты. Вот как это происходит.

Средний мучной червь имеет восемьсот детишек, и почти все они самки. Каждая такая самочка приносит еще восемьсот отпрысков. Посчитайте: один мучной червь может породить пятьсот миллионов прапрадетишек. И на самом деле они не совсем черви; молоденькие особи могут летать, переносимые ветром с растения на растение, и разносить таким образом инфекцию.