Дельде! Проклятый Дельде! Никто не собирался вести с отступницей вежливых бесед и делиться добычей. Эльф не стал дожидаться, пока троица из его отряда поднимется по склону, и, пробравшись по заведомо непроходимому пути, выстрелил в спину ведьмы. А она, дура, была слишком занята Ле Топьеном, чтобы обращать внимание на что-то другое.

Шарлиз упала на бок, и мир перевернулся. Боли не было, лишь злость на себя, усталость и сожаление, что птенцу теперь уже ничем не поможешь. Жизнь покидала тело вместе с кровью. Как... по-идиотски всё получилось. Шарлиз закрыла глаза, приготовившись умереть. Её мутило. Стоило огромных усилий не потерять сознание. Не послать всё в преисподнюю. Не заснуть.

Грифоныш бестолково тыкался ей в плечо, тоскливо подвывая и пытаясь заглянуть в лицо.

«Вот и вторую твою маму сейчас убьют, Мелкий. И, скорее всего, её тело тебе тоже скормят. В конце концов, останки ведьмы стоят гораздо дешевле грифоньих...»

Птенец, точно услышав её мысли, сел на задние лапы, запрокинул голову и завыл. Шарлиз уже однажды слышала этот тоскливый плач, но жалостливое требование еды и заботы не шло ни в какое сравнение с жутким, полным боли и гнева зовом, который сейчас взмывал в равнодушное небо. Горные вершины задрожали от чистой, ничем не сдерживаемой магии изначально волшебного существа. Пальцы ведьмы конвульсивно сжались в кулаки. Она ждала, когда прилетит последняя, добивающая стрела, и горевала о себе, о своём потерянном сыне, о так глупо растраченной жизни. Но больше всего она горевала о заходящемся плачем маленьком грифоне и о той судьбе, что его ожидала.

С превеликим трудом ей удалось повернуть голову и посмотреть вверх.

Со странным удивлением она увидела, что в атласной синеве небосвода имеется изъян — маленькая рыжая точка. Миг — и она, превратившись в смерть, рухнула с неба. Но не лаконичным свистом пущенной в упор стрелы, а стоном рассекаемого крыльями воздуха. Ударом стальных когтей по камням. Яростным криком атакующего грифона, столь же отличным от воинственного шипения Мелкого, как рык взрослого льва отличен от писка новорождённого котёнка.

Шарлиз, пытаясь сохранить сознание, с безграничной радостью видела, как страшные когти разрывают Жана, затем опрокидывают обнажившего меч Виктора и устремляются вниз — к лошадями и людям. Ураган рыже-коричневой смерти, яростные вспышки боевой магии, блеск и бессилие стали. Папа-грифон вернулся к разорённому гнезду.

У людей не было ни одного шанса.

Окружающие скалы расплывались. С отстранённым равнодушием Шарлиз видела и слышала, как умирают её бывшие подельники и несостоявшиеся убийцы. Спустя несколько минут всё было кончено.

Грифон спускался медленно, кругами, осматривая скалы в поисках засад. Или в поисках Дельде? О живучести тёмных эльфов сложены легенды, лучник вполне мог отползти, забиться в щель, набросить свой знаменитый невидимый плащ, наконец. Невидимый для всех, но не для грифонов. Самец найдёт его. И убьёт. Грифоны хорошо убивают. И всегда доводят дело до конца.

Впрочем, не только они.

Шарлиз провела рукой по кошелю, и одна из украшавших его плетёных тесёмок легко скользнула ей в пальцы. Ведьма скомкала верёвку, шепча наговор, и, несмотря на мешавшую стрелу, зажала получившимся валиком рану. Кровотечение прекратилось почти сразу, в голове прояснилось. Надолго этого заклинания не хватит, ну да ей и не нужно долго...

Медленно, цепляясь за камень, встать на колени. Сейчас самое главное не упасть и не потерять сознание. Сломала стрелу, охнула от оглушающей боли. Кровь пошла быстрее. Ничего. Времени хватит.

— Мелкий... Иди сюда, малыш.

Грифоныш послушно прижался к её боку, и ведьма вцепилась пальцами в его холку, тяжело опираясь, встала на ноги. Тоже мне Мелкий, настоящий телёнок...

— Хорошо, малыш. Вот так и стой, не двигайся...

Тот вопросительно мурлыкнул. Шарлиз свободной рукой вытянула на свет свою сеть. Тонкую, чёрную паутину, забившуюся в пальцах, затрепетавшую на ветру...

...окунувшую перевал в гнилостный, удушливый дурман смерти. Беззвучным звоном забился в её сознании последний, закрепляющий наговор.

Не ощутить такого грифон не мог. Рванулся, отбросив ленивую уверенность, совершил молниеносный, грациозный в своей абсолютной стремительности пируэт... и, резко ударив крыльями, точно наткнулся на невидимую стену. Увидел Мелкого, всё так же доверчиво прижимавшегося к ведьме.

Жёлтые птичьи глаза впились в погасшие человеческие. Медленно, осторожно, грифон придвинулся на шаг. Ещё шаг. Ветер качнул сеть в сторону малыша. Отец замер, точно выточенная из рыжеватого камня исполинская статуя. Медленно, очень медленно лёг, по-кошачьи поджав под себя лапы. Так, будто не хотел пугать ведьму своим огромным размером. Так, точно до дрожи в крыльях и кончике львиного хвоста боялся спровоцировать обезумевшего зверя, спящего в хрупкой женщине.

— Чего ты хочешь, Пряха?

Шарлиз, конечно, знала, что грифоны — разумная раса и что они владеют речью. Но ей не доводилось слышать, чтобы эти существа вообще разговаривали с кем-то из людей. Ощущать низкий, явно нечеловеческий и в то же время очень красивый голос грифона было... дико.

— Твоя подруга... задолжала мне. По Закону Равновесия. — Сеть трепетала на ветру, послушная бьющемуся в пальцах заговору.

Лёгкая дрожь прошла по медным перьям, щёлкнул изогнутый клюв.

— Что мы должны тебе, Пряха?