Жоаниня не отвечает. Она сидит на диване и нервно грызет ноготь большого пальца.

— И вынь палец изо рта. Ты уже до мяса догрызлась! — командует Лурдеш. — Жоана! Кому я сказала!

Жоаниня нехотя опускает руку и тут же начинает покусывать нижнюю губу.

— Не хочу я на сестринское дело, — наконец говорит она. — Я хочу на медицину. В Коимбре после третьего курса можно специализироваться по диетологии.

— Диетология, диетология, опять диетология, — ворчит Лурдеш. — Ты уверена, что это ты хочешь, а не бабушка?

Жоаниня непределенно пожимает плечами.

— Я ничего не имею против диетологии, — уклончиво говорит она. — А бабушка сказала, что оплатит мне весь курс.

— Ну, как знаешь, — говорит Лурдеш, с трудом выбираясь из кресла. — В любом случае, не психуй и не грызи ногти. Не поступишь сейчас, поступишь через год.

Лурдеш выходит из комнаты, шаркая по полу огромными разношенными тапками и тяжело опираясь на палку. Жоаниня с острой жалостью смотрит ей вслед и снова вцепляется зубами в ноготь большого пальца.

— Жоана, ты уверена, что хочешь закрыть бабушкин счет? — сеньор Нуну Лопеш с неодобрением качает головой. — Ты хорошо подумала?

Жоаниня молча кивает.

— Может, все таки, не станешь торопиться? Представь, что через год-два тебе захочется вернуться в университет и закончить курс. Знаешь, как тебе тогда пригодятся эти деньги? — сеньор Лопеш чувствует, что Жоаниню не переубедить, но с утра в банк заходила дона Лурдеш и попросила сеньора Лопеша побеседовать с Жоаниней. "Вы же старый друг, — сказала она, сморкаясь в бумажный платок. — Может, она хоть вас послушает?"

"Черт знаешь что, мало мне своих забот, — думает сеньор Лопеш, раздраженно постукивая по зубам ручкой с золотым пером. — Подумаешь, девчонка университет бросила на четвертом курсе. Все они сейчас бросают, никто не хочет учиться. А что счет обнуляет…забеременела, поди, поедет в Испанию аборт делать…"

— Ну, ладно, Жоана, — говорит сеньор Нуну Лопеш строгим голосом. — Я в твои дела вмешиваться не желаю. Ты — девочка взрослая, и… — сеньор Лопеш коротко хмыкает — привитая, сама должна знать, что делаешь.

Жоаниня снова кивает, встает со стула, улыбается сеньору Лопешу и выходит из кабинета.

"Наглая девица, — недовольно думает сеньор Лопеш, — сидела тут полчаса, и ни разу не открыла рта. Могла бы хотя бы попрощаться по-человечески…"

Жоаниня паркует новенький фургон на тротуаре у перекрестка. В шесть утра здесь пусто, как будто город еще не проснулся. Жоаниня поднимает боковую стенку, и фургон превращается в киоск. На видном месте висит лицензия в рамочке. Рядом с ней — обязательная жалобная книга, еще ни разу не разу не раскрытая, в целлофановой упаковке.

Жоаниня подключает генератор, снимает чехол с электроплитки, и наливает масло в огромную черную сковороду.

— А вот фартуры, кому фартуры! Горячие фартуры, шурры, вафли! — тихонько мурлычет она себе под нос, надевает накрахмаленный белый передник и начинает замешивать тесто.

"В первую очередь я наделаю шурр, — думает Жоаниня. — Начиню шоколадом и съем". Она представляет себе, как горячий шоколад щекотно поползет у нее по пальцам, и невольно облизывается.

— А все потому, что ты выбирать не умеешь, — сказала Инеш. — Если бы я так выбирала… — она поискала по карманам, выложила на столик несколько двадцатисентимовых монет и принялась складывать их в столбик. — Если бы я так выбирала, я бы… — столбик покачнулся и распался, и Инеш упала грудью на столик, пытаясь не дать монеткам раскатиться в разные стороны.

Изилда прихлопнула ладонью убегающую монетку и поболтала палочкой корицы в остывающем кофе.

— Не хватит тебе, — сказала она, пододвигая монетку к Инеш. — У тебя тут нет нет двух с половиной евро.

— Думаешь? — Инеш покопалась в сумочке и вытащила еще горсть двадцатисентимовиков. — Мне Паулу вчера десять евро разменял. Хожу теперь, бренчу… Дона Фатима!!! — внезапо заорала она. Изилда вздрогнула и пролила на стол немного кофе. — Дайте мне пачку «Португальских» голубых и зажигалку!

— Ну, что ты так кричишь? — пробормотала Изилда, промокая салфеткой коричневую лужицу. — Хоть бы предупреждала заранее, что ли…

— Зачем? — удивленно спросила Инеш, похлопала себя по карманам, и тут же завопила снова. — ДОНА ФАТИМА!!! Не надо зажигалку! Я уже свою нашла!