Шрифт:
Продолжу рассказ о том, что мне открылось при дальнейшем чтении книги — может быть, если ты и не почерпнешь для себя чего-либо нового, то, по крайней мере, найдешь время указать мне на мои заблуждения.
Скажи, тебе никогда не приходил в голову простой и естественный вопрос: почему Билли Бонс ведет себя столь странным образом? Разъясню смысл моего вопроса.
Опытный моряк, человек расчетливый и хладнокровный, владеет картой несметных сокровищ. Он сумел скрыться от своих товарищей, владеет некоторым, пусть небольшим, капиталом, еще не дряхл, не новичок в морском деле.
Почему он не отправляется за сокровищем сам?
Кто-нибудь может предположить, что Билли Бонс решил передохнуть, набраться сил, а уж потом заняться организацией экспедиции. Однако посмотрим же на его времяпрепровождение:
Человек он был молчаливый. Целыми днями бродил по берегу бухты или взбирался на скалы с медной подзорной трубой. По вечерам он сидел в общей комнате в самом углу, у огня, и пил ром, слегка разбавляя его водой.
И что, так прошло две недели? Нет:
Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем.
Чего ждал Билли Бонс? Это еще один вопрос, складывающийся в общую копилку.
Прощаюсь, и жду с нетерпением письма от тебя — надеюсь, что оно уж плывет в наши края.
Письмо третье, в котором автора посещает неожиданное сомнение
Спешу, мой дорогой сын, поделиться с тобой неожиданной мыслью — вот уже полдня как я не нахожу себе места, и просто обязан рассказать тебе о своем открытии. Как будто пелена упала с моих глаз, и я не мог не восхититься мастерством Стивенсона.
Давай вспомним кое-какие строки — я выпишу их для тебя, если у тебя нет под рукой экземпляра книги.
Когда Билли Бонс впервые появляется в трактире "Адмирал Бенбоу", у него, разумеется, спрашивают его имя, как то диктуют правила вежливости. Что же он отвечает?
— Как меня называть? Ну что же, зовите меня капитаном…
Имя капитана мы узнаем впервые от Черного Пса — он является в поисках «штурмана Билли». Однако вспоминается мне случай, когда я, будучи по некоторой надобности в Петербурге, в Межевом ведомстве, разыскивал начальника отделения — назовем его Иваном Ивановичем, и, руководствуясь благожелательными указаниями служащих, нашел сего достойного человека, в полчаса решил с ним мой вопрос. Лишь на третий день, получив от него официальное письмо с подтверждением положительного ответа, понял я, что беседовал с другим сановником. Сей же последний, заметив мою ошибку, решил обратить ее в невинный розыгрыш, и, думаю, частенько рассказывает родным и друзьям о неловком провинциале, который так его развлек.
Привел я этот анекдот не случайно, а чтобы подтвердить мою догадку: Черный Пес — ненадежный свидетель. Да, он упоминает, что Билли — его старый товарищ. Но я-то хорошо знаю — тебе это пока незнакомо — как часто мы, встречая в столицах или на заграничных курортах старых друзей, узнаем их только после возгласа: "Дружище, да ведь это я, NN!" — и как трудно бывает узнать в седоватом толстяке, потертом жизнью, былого стройного студента!
Вот и Билли Бонс не сразу узнает Черного Пса:
— Разве ты не узнаешь меня, Билли? Неужели ты не узнаешь своего старого корабельного товарища, Билли? — сказал незнакомец.
Капитан открыл рот, словно у него не хватило дыхания.
— Черный Пес! — проговорил он наконец.
Черный Пес же знает, кого он ищет, ему гадать ни к чему — он пришел туда, где живет Билли Бонс, и, разумеется, узнал его в старом моряке, входящем в залу.
Второй свидетель еще менее надежен — это Слепой Пью. Мало того, что он слеп; он еще и разговаривает с Билли с порога трактира, и не дожидается от своего собеседника ни одного слова. Жаль! Ведь люди, лишенные Провидением зрения, бывают порой необыкновенно изощрены в других чувствах, и мы могли бы кое-что узнать, скажи Билли Бонс хоть слово в присутствии Пью.
Вот еще одна мелкая деталь, заставившая меня задуматься — почему Бонс боялся близкого общения с Пью?
— Ничего, Билли, сиди, где сидишь, — сказал нищий. — Я не могу тебя видеть, но я слышу, как дрожат твои пальцы. Дело есть дело. Протяни свою правую руку… Мальчик, возьми его руку и поднеси к моей правой руке.
Мы оба повиновались ему. И я видел, как он переложил что-то из своей руки, в которой держал палку, в ладонь капитана, сразу же сжавшуюся в кулак.
Билли, как ты видишь, молчит, отдергивает руку — всё это можно объяснить его испугом, но чего он боится? Странной и нелепой черной метки? У меня есть другое предположение, но — терпение, Афанасий, я еще не закончил излагать свои наблюдения.
Прочитав третью главу, я вернулся назад и обнаружил в конце предыдущей, второй главы явное указание, которое второпях понял неверно. Вот эта важнейшая сцена: Билли Бонса хватил удар, и доктор Ливси оказывает ему помощь. На руке моряка татуировано: «Да сбудутся мечты Билли Бонса», и доктор так и обращается к пациенту: