— Ага, здорова и свежа! — улыбнулась я, — а ты, Бабуль, куда?

— А я к Карамуру сбегаю, отнесу ему. Ночь напролёт, поди без продыху, голодный… — покачала Бабуля головой, собирая в узелок нехитрую снедь.

— А можно я с тобой? — вдруг мне захотелось побывать во владениях этого милого профессора, познакомиться с ним, увидеть, чем занимается, ведь столько наслышана, а сама не знакома.

— Пошли, — обрадовалась Бабушка, — только ты же не позавтракала!

— Потом, вместе со всеми.

— Ну тогда идём!

Бабушка шлёпнула кота по пушистому заду и отправила куда-то в угол. Оттуда тотчас донеслись хлюпающие звуки. Плут невозмутимо лакал молоко из миски. Мы рассмеялись и вышли.

Через ночной, но довольно светлый, лес шли, слушая стрекотание бодрствующих в это время суток насекомых. Многие же из обитателей волшебного леса ещё спали.

Однако, в траве что-то изредка шмыгало и шуршало. Бабушка, подобрав юбки, спешила так, что я толком не успевала разглядеть, кто это. Откуда-то сбоку доносились резкие гортанные звуки, приглушённое многоголосье, видимо совсем недалеко проходит граница с Тёмным Лесом.

— Ох ты ж, батюшки, — укоризненно покачала головой моя спутница, когда впереди из-за деревьев выступила крепкая, ладная, основательная избушка, крытая соломой.

Свет горел во всех окошках, — и не ложился ведь! Ну как так можно? Круглые сутки…

— Бабушка, а чем профессор занимается? — осмелилась спросить.

— Единорогами, — вздохнула Бабушка, — ты, Маняш, ещё всего не знаешь. У нас здесь водятся их два типа: золотистые и серые. Золотистые — это дикие единороги.

Они к себе мало кого подпускают и живут ближе к Замку.

Она махнула рукой в сторону.

— А серые — можно сказать, домашние, приручённые, которые и погладить можно, и приласкать, не чураются людей. Так вот, есть легенда, что если скрестить золотистого с серым, получится белый. Редкий и необычный, настолько, что пока таких тут нет. Кто-то говорит, что видели однажды очень давно, но кто видел и от кого слух пошёл — не могут выяснить. Так что, Карамур пылает мечтой вывести хотя бы одного белого. Говорят, он будет обладать совершенно невероятными способностями…

— Ух ты… — я даже приостановилась, но потом бросилась догонять Бабушку.

— Ага, — кивнула она на ходу, — познакомишься с Мартой, его внучкой, она подробнее расскажет.

Бабушка запыхалась, но видно было, как ей не терпится скорее встретиться со своим обожаемым профессором.

— Марта здесь сейчас? — обрадовалась я — Она всегда здесь.

— Как так? То есть, в нашем… моём мире, она?

— Я не знаю, — с улыбкой пожала плечами Бабушка, — Марта тут такая же загадка, как и белый единорог…

Но в голосе я уловила лукавство. Бабушка явно знала о Марте больше, чем говорила. Но, вероятно, хотела, чтоб Марта сама меня посвятила в подробности. И то верно. Может, она и не пожелает раскрываться кому-то ещё.

Карамур оказался маленьким, кругленьким старичком, лысоватым, но с роскошной полукруглой бородкой, в крупных, похожих на те, что у Дафны, очках — чем-то сразу вызвал у меня ассоциации с Санта-Клаусом. Не нашим, российским, богатырём Дедом Морозом, а именно заокеанским розовощёким, некрупным Сантой. Рассеянный, порой суетливый, а порой впадающий в ступор и уходящий в размышления с головой — всё это делало его по-детски беззащитным и беспомощным. У меня профессор неожиданно вызвал какие-то странные, почти материнские чувства: захотелось приласкать его, заботиться и опекать, словно ребёнка. Чем безотлагательно и занялась Бабушка. Сначала она мягко, но решительно, отстранила учёного от стола, заставленного разными пузырёчками, бутылочками, плошками, баночками. А потом споро развернула свой узелок и на краю стола накрыла завтрак. Или ужин?

Пока она щебетала, усаживая профессора, я огляделась по сторонам. Стены комнаты подпирали, облепляли, совершенно скрывали разные шкафчики, полочки, этажерки, от пола и до потолка заставленные всякой всячиной. В живописном беспорядке, но, почему-то, при виде их, у меня внутри воцарилась стойкая уверенность, что Карамур прекрасно ориентируется среди всего этого изобилия. Неожиданный звук, похожий на писк и, одновременно, тоненькое ржание, привлёк моё внимание. Я оглянулась на него и увидела между двумя шкафами проход в другую комнатку, который не было заметно от двери. Шагнула туда.

Комната, открывшаяся взгляду, была в несколько раз просторнее, больше, чем лаборатория Карамура, и выглядела на порядок уютнее. Похожая одновременно на детскую комнату и зал, она поражала присутствием игрушек, которыми обычно играют дети лет до трёх. Нелепо было видеть их тут. Я сразу вспомнила, что здесь живёт ещё и Марта, но всё равно… В её возрасте и такие увлечения?

Справа от входа снова что-то пискнуло.

— Не стой на пороге, заходи, — негромко позвал оттуда голос.

Я повернулась и увидела в углу Марту. Она, стоя на коленях перед… малюсеньким новорождённым единорогом, который и на тоненьких ножках-то держаться ещё не мог, поила его из бутылочки молоком.