Шрифт:
Будь счастлив, Эфраим».
Теряю ощущение времени и пространства. Одиночество в огромном мире особенно невыносимо. Еще раз бросаю взгляд на письмо жены, выхожу из дома, завожу машину и долго кружу по Иерусалиму, пока не оказываюсь под окном Синди. Оно горит мягким желтым светом. Долго звоню. С досадой думаю, что девочка боится темноты и спит при свете, хочу уйти, но вдруг дверь распахивается, и моя полуголая, пьяная и счастливая возлюбленная повисает у меня на шее.
– – Ты что, пьешь в одиночестве?
– Нет, с Ринат...
– Сестренка к тебе прилетела?
– Она в Интернете сидит.
– Где?!
– Хомо сапиенс из каменного века! – Синди тащит меня в спальню к компьютеру.
Вижу сияющую Ринат в розовом прозрачном пеньюаре. Хихикает с экрана, как кокетка в порнографическом фильме, замечает меня, мгновенно исчезает и появляется снова, на этот раз в более приличном виде.
– Синди, что за пляски посреди ночи?
– Празднуем нашу помолвку...
– Когда начали?
– В двенадцать.
– В двенадцать дня?!
– Ришар, какой ты тупой! Днем Интернет стоит очень дорого!
– Не называй меня Ришаром!
– Ты сам выбрал это имя.
– Синди, выйди из Интернета, мне нужно с тобой поговорить. Ринат, девочка, извини, я заберу ее у тебя.
– Только навсегда, пожалуйста, на всю жизнь! Давайте выпьем за это.
Синди наливает четверть фужера «Смирновской». Вспоминаю почему-то, что ее предпочитал любавическии рэбе. Пью обжигающую жидкость под счастливые взвизгивания Ринат и Синди. Реальность снова исчезает.
– Теперь целуйтесь до зари, а я исчезаю в волнах эфира.
Беру Синди на руки, на секунду вижу краешек черного неба с ярко мерцающей звездой.
– Девочка, быстрей загадывай желание!
– Дурак, это самолет летит в дальнюю страну.
– Ах да! Равиэла летит к Ришару.
– Правда? Невероятно! Значит, он действительно существует!
Падаем в кровать и целуем друг друга так неистово, словно две тысячи триста двадцать семь лет были в разлуке. Я шепчу это Синди. Она моментально садится на кровати:
– Откуда ты знаешь эту цифру?
– А ты?
– Мне сказал брат, когда я курила с ним на его могиле.
– Он сказал тебе о монете?
– Да. Ее сделал Иегуда Бецалель.
– Фальшивомонетчик.
– Но ведь она настоящая?
– Теперь да. Теперь все настоящее.
– Эфраим, ты даже не подумал, что я сумасшедшая.
– Почему сумасшедшая?
– Потому что говорила с братом. Он же мертвый.
– Он жив, Синди.
– Правда?!
– Конечно.
– Но я никогда больше не смогу разговаривать с ним. Ты подарил мне этот якорь и лишил... брата.
– Синди, я хочу тебе поклясться...
– Нет! Не надо, пожалуйста!..
Она целует мои ноги. Чувствую ее теплое дыхание на кончиках пальцев.
– Не надо никаких клятв, никаких слов... никаких обещаний...
Мягкая истома накрывает меня бесшумной волной, уносит в небытие... Я вхожу в Синди... в ее существо, в ее жизнь, в ее сумасшествие, и мне кажется, что теперь уже навсегда...