Шрифт:
Иной раз из-за этого шалопая я даю крюку мили в две, оттого что ему заблагорассудилось навестить приятеля и выпить с ним абсенту или шипучки... А потом – гони, кучер, наверстывай! Солнце палит, пыль жжет. Ничего, гони! Зацепился, опрокинулся... Гони вовсю! Реки – вплавь, простужаешься, мокнешь, тонешь... Гони! Гони! Гони! А вечером меня, насквозь мокрого, ставят на ночевку во двор караван-сарая, – это в моем-то возрасте и с моим-то ревматизмом! – и я должен спать под открытым небом, на самом сквозняке. Ночью шакалы и гиены обнюхивают мой кузов, воры забираются ко мне погреться... Вот до чего я дожил, дорогой господин Тартарен, и такую жизнь мне суждено вести, пока в один прекрасный день, растрескавшись на солнце, прогнив от ночной сырости, я не почувствую, что больше не могу, и не свалюсь где-нибудь на повороте этой треклятой дороги, и арабы на останках моего дряхлого скелета не сварят себе кускус.
– Блидах! Блидах! – крикнул кондуктор, отворяя дверцу.
IIВходит маленький господин
Сквозь запотевшие стекла Тартарен из Тараскона с трудом разглядел красивое здание супрефектуры и перед ним площадь правильной формы, окруженную аркадами, обсаженную апельсинными деревьями, а посреди площади в розовом предутреннем тумане маршировали какие-то ненастоящие, словно бы оловянные солдатики. В кофейнях отворялись ставни. На углу – овощной рынок... Все это было очаровательно, но львами здесь и не пахло.
«На юг!.. Дальше на юг!» – прошептал добрый Тартарен, забиваясь в уголок.
В эту минуту дверца отворилась. Струя свежего воздуха ворвалась в дилижанс и вместе с запахом апельсинного цвета принесла на своих крыльях маленького господина в коричневом сюртуке, старенького, сухонького, морщинистого, степенного, с лицом в кулачок, в черном шелковом галстуке длиною в пять пальцев, с кожаным портфелем и с зонтиком – типичного деревенского нотариуса.
Обозрев бранные доспехи тарасконца, маленький господин, усевшийся как раз напротив него, видимо, очень удивился и с тягостной назойливостью принялся рассматривать Тартарена.
Лошадей перепрягли, дилижанс двинулся дальше... Маленький господин все смотрел на Тартарена... Наконец Тартарен не вытерпел.
– Вас это удивляет? – спросил он и, в свою очередь, уставился на маленького господина.
– Не удивляет, а мешает, – невозмутимо ответил тот.
И правда: походная палатка, револьвер, два ружья в чехлах, охотничий нож – все это, не считая дородности самого Тартарена из Тараскона, занимало довольно много места...
Ответ маленького господина возмутил его.
– А что же, мне на льва с вашим зонтиком прикажете идти? – вызывающе спросил великий человек.
Маленький господин посмотрел на свой зонтик, мягко улыбнулся и все так же хладнокровно спросил:
– Так вы, сударь...
– Тартарен из Тараскона, истребитель львов!
Произнеся эти слова, бесстрашный тарасконец тряхнул, словно гривой, кисточкой своей шешьи.
Весь дилижанс оторопел.
Монах-траппист перекрестился, девицы взвизгнули от страха, а фотограф из Орлеанвиля, мечтая о высокой чести сфотографировать истребителя львов, приблизился к нему.
Не смутился один лишь маленький господин.
– А вы уже много убили львов, господин Тартарен? – сохраняя полнейшее спокойствие, осведомился он.
Тарасконец за словом в карман не полез:
– Да, сударь, я убил много львов!.. Я хотел бы, чтобы у вас было столько же волос на голове.
При этих словах весь дилижанс расхохотался – на голом черепе у маленького господина торчало три рыжих волоска.
В разговор вмешался орлеанвильский фотограф:
– Опасная у вас профессия, господин Тартарен!.. Бывают ужасные мгновения... Вот, например, бедный Бомбонель...
– А, да, охотник на пантер!.. – довольно презрительно заметил Тартарен.
– А вы его знаете? – спросил маленький господин.
– Вот так так!.. Как же не знать?.. Раз двадцать вместе охотились.
Маленький господин улыбнулся.
– Вы, значит, и на пантер охотитесь, господин Тартарен?
– Так, иногда, от нечего делать... – сердито буркнул тарасконец и, гордо подняв голову, отчего сердца двух девиц сразу так и запылали, добавил: – Это вам не лев!
– В сущности, пантера – это большая кошка... – робко заметил орлеанвильский фотограф.
– Совершенно верно! – подтвердил Тартарен, – он был не прочь несколько принизить Бомбонеля, особенно в глазах дам.
Тут дилижанс остановился, кондуктор отворил дверцу и обратился к старичку.
– Вам выходить, сударь, – сказал он весьма почтительным тоном.
Маленький господин встал и вышел из дилижанса, но, прежде чем затворить за собой дверцу, сказал:
– Позвольте, господин Тартарен, дать вам один совет.
– Какой совет, сударь?
– А вот послушайте! Вы мне внушаете симпатию, и я хочу вас предупредить... Скорей возвращайтесь в Тараскон, господин Тартарен!.. Здесь вам делать нечего... В глубине страны осталось всего несколько пантер, ну да это же мелочь! Разве это для вас дичь?.. А со львами все кончено. В Алжире их больше нет... Мой друг Шассен недавно убил последнего.