— Ныне, не главное чем и кто дышит, тем паче в Киеве. В дне пути отсюда, степняков видел. Видать где-то на границах снова стая гуртуется. Как бы к вам не пожаловали.

Сотник замолчал, возвращаясь к грудке. Рощак двинул бородищей, с сомнением склонил голову на бок.

— К нам, думаю, не станут. У нас глушь, все дороги в стороне: там и весей поболе, и пожива богаче. А тут и слепой узрит, что брать нечего. Полей вокруг не видать. Запасы все в лесу, там и главные огороды устроили. Самый глупый степняк поймёт, что зерна не растим, живём охотой. К таким заезжать — только лишние хлопоты.

Сотник увидел, как остальные согласно закивали, пожал плечами.

— Хорошо, если так. Однако этих привёл Радман, сын Кури. А ему голова в деле не помеха, кровь ради куражу льёт.

Рощак вскинул брови.

— Не того ли Кури, что Святослава извёл?

— Того. — мрачно подтвердил Извек и заметил, как ручища великана погладила белеющий в бороде шрам.

— Это семя действительно злое. — зло проронил Рощак и надолго замолчал.

Увидав, что разбудил в старом воине горькие воспоминания, Извек поспешил поблагодарить хозяев и спешно засобирался. Рощак поднялся, в глазах всё горели отсветы сражений под началом Неистового. Одним махом осушив кружку, утёр мокрые усы и указал рукой на край стола.

— Решай сам, что с собой взять. Можешь мёду стоялого, можешь новой сурицы. Ежели хочешь — есть кувшин заморского. Давеча с Торжища две штуки привезли. Один почали, да никому по душе не пришлось. Наши такого не пьют. У нас жалуют позабористей, с горчинкой, со звоном, да чтоб в нос молотом шибало! Так что ежели избавишь от заморского, то только рады будем, что хоть кому-то пригодилось.

— Гоже! — рассмеялся Сотник. — Не киснуть же добру.

— Вот и договорились, — весело заключил Макуха, заворачивая в бересту куски мяса чуть прихваченные обрядовым огнём.

Светозар тоже подпоясался в дорогу. Сдернул со стены мешок, закинул за плечи, подался за Извеком. На крыльце взял рогатину, ещё раз проверил, достаточно ли остра, и обернулся к дружиннику.

— Провожу тебя маленько. Мне в ту же сторону, а за околицей к лесу сверну.

Прощались коротко. Хлопнули по рукам, глянули друг другу в лицо. Рощак впервые за день двинул губы в улыбке.

— Будешь в наших местах, заезжай.

— Попробуем. — без особой уверенности ответил Извек.

— И много сразу не пей! — напутствовал Макуха. — А то случись что в чистом поле… а отхожего места под рукой нет…

Ворон покосился на шутника, всхрюкнул, собираясь заржать, но рука Сотника развернула и заставила идти рядом со Светозаром. Пока не миновали деревушку, Извек успел заметить стайку мелкой ребятни, двух-трёх взрослых и старуху рядом с белоголовым мальчонкой. Охотник вполголоса пояснял:

— То Дубыня, по шкурам голова. То Корнил-Мастак, руки золотые, одним плотницким топором мелкий гребень может. А это Осина-Травница с Борейкой. Смышлёный малый, травы за полёт стрелы чует. Нам бы такого в охотники, да бабке надо кому-то веды передавать.

Скоро ограда осталась позади и Светозар погладил Ворона.

— В добрый путь, гости дорогие, захаживайте, коли мимо будете.

Он тряхнул рогатиной и свернул к опушке.

— Доброй охоты! — донеслось в ответ, сквозь удаляющийся топот копыт…

…Стёжка ленивой змеёй струилась вдоль неторопливой реки. Порой она почти приближалась к заросшему осокой берегу, но тут же вновь отворачивала в сторону и петляла в зарослях ивняка. В последнее время путники не часто баловали её своим появлением и, местами, трава почти полностью поглотила неширокую жёлтую полоску. Впереди, на фоне вечернего неба, темнел пригорок с молодым сосняком.

Подъехав ближе, Сотник разглядел пару подходящих стволов. До реки было рукой подать, и он решил обосноваться на ночь. Отвёл коня к воде, вернувшись к пригорку, свалил пару сушин. Сволок к реке и, обрубив сучья с вершиной, уложил брёвна в подобие лавки. Закончив с дровами, оглянулся на Ворона. Тот уже давно напился и стоял у воды, задумчиво глядя на еле различимый в сумерках противоположный берег. На щелчки огнива и ухом не повёл, толи прислушивался к чему-то, толи думал о своём, коняжьем.

Пока пламя разгоралось, Извек развернул бересту с мясом. Глотая слюнки, насадил на прутья и аккуратно повтыкал заострённые комельки вокруг огня. Подкинув пару ветвей потолще, с удовольствием глянул, как яркие язычки жадно завертелись над сухой древесиной. Пока жар набирал силу, успел умыться, а когда над костром заскворчало, вытянул из сумы заветный кувшинчик.

— Коль жизнь пошла вкривь и вкось, — вздохнул он. — Так хоть зеленым вином порадоваться.

Мясо, разогревшись, пустило аппетитный дух. Под громкие завывания в брюхе, Сотник потянулся к крайнему прутику и почувствовал, как затылок обдало воздухом из ноздрей Ворона. Нехотя оглянувшись, Извек скорчил злобную гримасу и, понизив голос до страшного хрипа, грозно прорычал: