Раз экономического кризиса не было, то, значит, СССР разрушили предатели. Казалось бы, вторая гипотеза доказана. Но так ли это? Попробуем данную гипотезу на предмет фальцифицируемости. По мнению Д. Зыкина (39), развивающего элитную теорию, уже в хрущевские времена часть партэлиты взяла курс на изменение советского строя. Их поддержала теневая власть. Их цель — превратиться из управленцев во владельцев государственной собственности. Часть партноменклатуры планировала перераспределить собственность в свою пользу и тотально разграбить страну. Поскольку новые русские вышли из номенклатуры, то эти цели, очевидно, достигнуты.

Далее. Почему это вдруг страны социализма так синхронно, в течение лишь одного 1989 года отказались от социализма? Неужели предательство можно было синхронизировать? Даже в Албании, которая 30 лет никаких связей с СССР не поддерживала. Уж не существовал ли координационный центр заговора во всех странах социализма? Анализ воспоминаний перестройщиков доказывает, что страны Восточной Европы были сданы СССР своему геополитическому противнику и им ничего не оставалось сделать, как уйти к другому хозяину. Подробнее см. (40). Вот, казалось бы, еще одно свидетельство заговора в высшей касте СССР.

Попробуем согласиться с Зыкиным и вывести следствия из данной гипотезы. Первое очевидное следствие состоит в том, что, начиная с Хрущева, темпы развития СССР вследствие вредительства части элиты должны были бы снижаться. Проверка данного следствия этого не обнаружила. Более того, рост СССР во времена Хрущева был полнокровным и сопровождался ростом производительности труда, большим даже чем в годы первых двух пятилеток. Самое интересное, что именно номенклатура вкладывала огромные деньги в развитие советской науки, что и дало такой стремительный рост и резкий технологический прыжок. Удалось не только повысить уровень советской науки, но и резко увеличить потребление. Вспомним о начале массового жилищного строительства. И это в момент, когда репрессивное давление на элиту было резко снижено. С этим соглашаются даже международные эксперты, проверявшие официальные цифры прироста ВВП.

Предательство элиты — в целом очень удобная гипотеза. По мнению Кургиняна, «властный политический класс Советского Союза не лишен был многих важнейших политических добродетелей. А именно — цепкости. Жестокости. Властной страстности. Безупречности политических рефлексов. И многого другого. Единственное качество, которого эта субстанция была лишена, — интеллектуальность. Напротив, она агрессивно отвергалась. Умники ходили в изгоях. Ученых терпели, но не более. Те, кто начинал с ними особо тесно взаимодействовать (Берия как куратор атомного проекта — лишь один из примеров), сразу попадали под подозрение.

Номенклатура стала перед дилеммой. С одной стороны, если хоть небольшую группу интеллектуалов реально ввести во власть, то эта группа «сделает» всех остальных. Самим интеллектуализироваться нельзя («западло»). Делиться с интеллектуалами смертельно опасно. Без интеллектуализации постиндустриальный барьер не возьмешь. А без этого взятия нельзя управлять СССР и мировой коммунистической системой. Что делать? Советский политический класс ответил с поразительной адекватностью. Никакая сверх-ЭВМ не решила бы лучше задачу сохранения собственной власти при условии таких рамочных ограничений. Решение же было следующим: «Если нельзя сохранить власть НАД ИМЕЮЩЕЙСЯ СИСТЕМОЙ без тех самоизменений, на которые мы не согласны, то есть нельзя ПОДНЯТЬ СЕБЯ ДО УРОВНЯ, КОТОРОГО ТРЕБУЕТ СИСТЕМА, то нужно… РЕДУЦИРОВАТЬ СИСТЕМУ ДО СВОЕГО УРОВНЯ. Нужно организовать сброс системы и за счет сброса сохранить власть». То есть нужно уничтожить мировую коммунистическую систему, развалить СССР, сбросить свое общество с верхнего индустриального уровня на доиндустриальный этап, передать целеполагание (высшую власть!) американцам и кому угодно еще… НО ОСТАТЬСЯ НАДСМОТРЩИКАМИ».

Итак, наша задача — проверить на соответствие реальности теорию заговора элит.

Был в истории немецкой философии XX века такой достаточно известный и вполне небесталанный персонаж по имени Карл Шмитт, автор многих философских трактатов, в том числе «О диктатуре» и «Политическая Теология», профессор Боннского и Берлинского университетов, член национал-социалистической партии Германии с 1933 года — причем свое членство в нацистской партии он не денонсировал даже после окончания войны.

Идеи этого самого Карла Шмитта заключаются в следующем. Носителем суверенности — то есть источником власти в государстве — является не народ и не избиратели, а некий консенсус ответственных элит, то есть тех, кто способен и готов принимать важные политические решения, поелику народ, всем известно, занят каждодневной суетой и к таким делам не пригоден. Более того, высшим проявлением воли народа, его суверенитета, согласно Шмитту (см. трактат «О диктатуре»), является сильный диктатор, который значительно более эффективно, чем какой-то там парламент может руководить страной и претворять в жизнь чаяния народа, нежели законодательный орган, вечно вовлеченный в бесконечные и бесплодные дискуссии и компромиссы. Как там говорил спикер Грызлов — «парламент не место для дискуссий».

Фундаментом такой «демократии» по Шмитту должна была служить конституция — на том эта «демократия» и заканчивалась, ибо, повторю, его концепция отрицала основополагающий принцип «народа-суверена» и представляющих его органов власти. Диктатор же мог и обязан был принимать решения, не вдаваясь в дискуссии — исключительно исходя из своего понимания блага народа, независимо от того, находят эти решения поддержку у большинства или нет.

При этом полезно, конечно, чтобы диктатор был любим и популярен — другими словами, рейтинг популярности становится основанием легитимности принятых им решений.