Дэвис наклонился близко и сказал хриплым шепотом:

– Траханье, милорд. – Он подмигнул, бросив омерзительный взгляд.

Эдвард смотрел на него раздражительно, когда он намыливал пену.

– Это все замечательно для молодого мужчины, – продолжал камердинер, – но вы становитесь старше, милорд. Почтенные господа должны сохранять свою силу.

– Откуда тебе знать.

Дэвис нахмурился и взял бритву.

Эдвард немедленно выхватил ее у него из рук:

– Я не такой дурак, чтобы позволять тебе приближаться к моей шее с острой бритвой.

Он начал соскабливать мыло из-под подбородка.

– Конечно, некоторым не нужно беспокоиться о том, чтобы беречь свою силу, – сказал камердинер. Бритва приблизилась к ямочке на подбородке Эдварда. – У них проблемы с их дружком, если вы понимаете, о чем я.

Эдвард взвизгнул, порезав себе подбородок:

– Вон! Убирайся, ты, злобный старый ночной горшок.

Дэвис дышал с присвистом, стремительно бросившись к двери. Некоторые, услышав свистящие звуки, обеспокоились бы здоровьем пожилого человека, но Эдвард не дал себя провести. Не часто его камердинер одерживал над ним верх так рано утром.

Дэвис смеялся.

Назначенная встреча прошла не совсем так, как она ожидала, размышляла Анна на следующее утро. Они занимались любовью, естественно. И он, кажется, не узнал ее. Это успокаивало. Но в действительности чем больше она думала о занятии любовью с лордом Свартингэмом, тем более разочарованной она становилась. Да, граф очень хорош как любовник. Восхитителен, в самом деле. Она никогда не испытывала такого физического удовольствия ранее, поэтому не могла предсказать его. Но то, что он не целовал ее в губы…

Анна налила себе чашку чаю. Снова она встала рано для завтрака, поэтому комната была в ее распоряжении.

Он не позволил ей коснуться его лица. Это казалось каким-то безличным. Но ведь это естественно, не так ли? Он вообразил себе, что она проститутка или женщина свободных нравов, ради всего святого. Поэтому он и отнесся к ней как к таковой. Разве не этого она ожидала?

Анна обезглавила копченую селедку и вонзила ей в бок зубцы вилки. Она должна была ожидать этого, но она не ожидала… Проблема заключалась в том, что, когда она занималась любовью, он… ну… занимался сексом. С безымянной проституткой. И это оказалось так тягостно.

Она скорчила рожу своей безголовой селедке. И что, ради всего святого, она собиралась делать сегодня вечером? Она не планировала оставаться в Лондоне более двух ночей. Ей следовало уехать домой сегодня на первой карете. Вместо этого она сидела в комнате Корэл для завтрака, давя невинную селедку.

Она все еще угрюмо хмурилась, когда в комнату вошла Корэл, одетая в прозрачный бледно-розовый халат, отделанный лебяжьим пухом.

Женщина остановилась и посмотрела на нее:

– Он не пришел к вам в комнату вчера вечером?

– Что? – Анне понадобилось некоторое время, чтобы постичь вопрос. – О нет. Нет, он пришел. – Она вспыхнула и торопливо отхлебнула глоток чая.

Корэл взяла себе несколько вареных яиц и тост с буфета и грациозно опустилась в кресло напротив Анны.

– Он был слишком груб?

– Нет.

– Вы не получили удовольствия? – давила на нее Корэл. – Он не смог довести вас до оргазма?

Анна от смущения чуть не поперхнулась чаем.

– Нет! То есть да. Это было довольно приятно.

Корэл невозмутимо налила себе чашку чаю.

– Тогда почему я нахожу вас сегодня утром мрачной, когда у вас в глазах должны сиять звезды?

– Я не знаю! – Анна, к своему ужасу, заметила, что повысила голос. Что с ней случилось? Ведь Корэл права: она удовлетворила свое желание, провела ночь с графом и все еще чем-то недовольна. Какое же она противоречивое создание!

Женщина напротив подняла брови, услышав ее тон. Анна крошила кусочек тоста, не решаясь встретиться с ней взглядом.

– Он хочет, чтобы сегодня вечером я пришла снова,

– Дейст-ви-тель-но, – сказала Корэл нараспев. – Это интересно.

– Я не должна идти.

Корэл отхлебнула из чашки.

– Он может узнать меня, если мы встретимся еще раз. – Анна оттолкнула селедку на край тарелки. – И притом это совершенно неподобающе для леди – вернуться во второй вечер.

– Да, я понимаю вашу проблему, – пробормотала Корэл. – Одна ночь в борделе абсолютно приемлема, в то время как две – уже большой риск оказаться деклассированным.