– С ним будет все в порядке? – Ребекка облизнула пересохшие губы.

– Ну, вы знаете, я ничего не могу обещать. Но вы здоровая, сильная женщина, если вы не против, что я так говорю. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам и ребенку.

После этих слов ситуация стала восприниматься более оптимистично. Миссис Стакер посадила Ребекку в постели, потому что так удобнее. Ребекка, казалось, снова обрела надежду. Она даже смогла разговаривать между схватками.

Как раз когда Анна чувствовала, что готова упасть в обморок от усталости прямо там, на стуле, Ребекка начала стонать сильнее. Сначала Анна ужасно встревожилась, думая, что что-то пошло не так. Но миссис Стакер, напротив, радостно заявила, что ребенок скоро родится. И действительно – в следующие полчаса, в течение которых Анна окончательно проснулась, Ребекка наконец разрешилась девочкой, маленькой и сморщенной, но способной кричать довольно громко. Этот звук вызвал улыбку на изнуренном лице ее матери. У ребенка были темные волосы, которые торчали, как пух у цыпленка. Ее голубые глаза медленно мигнули, и она повернула свою голову к груди Ребекки, когда ее приложили к ней.

– Ну разве это не самая симпатичная малышка из всех, что вы когда-либо видели? – спросила миссис Стакер. – Я знаю, что вы утомлены до изнеможения, миссис Фэарчайлд, но, возможно, вы выпьете немного чаю или бульона?

– Я пойду и посмотрю, что можно найти, – сказала Анна, зевая.

Она медленно, спотыкаясь, спустилась по лестнице. Дойдя до лестничной площадки, она заметила свет, мерцающий внизу, в гостиной. Озадаченная, Анна толкнула дверь и стояла там мгновение, пристально всматриваясь.

Эдвард неуклюже растянулся на красном диване, сбоку свисали его длинные ноги. Он снял шейный платок и расстегнул камзол. Одна рука прикрывала глаза, другая вытянулась к полу, где ладонь почти обнимала полупустой стакан с чем-то похожим на бренди Джеймса. Анна вошла в комнату, и он сразу же убрал руку с глаз, опровергая впечатление, что он спал.

– Как она? – Его голос был скрежещущим, лицо – мертвенно-бледным. Сходящие синяки сильно выделялись на бледном лице, а щетина на подбородке придавала его облику распутность.

Анна почувствовала себя пристыженной. Она совсем забыла об Эдварде, решила, что он уже давно ушел домой. А он все это время ждал внизу, чтобы узнать, как Ребекка справилась.

– Ребекка в порядке, – сказала она оживленно. – У нее родилась девочка.

Выражение его лица не изменилось.

– Живая?

– Да. – Анна запнулась. – Да, конечно. Обе – Ребекка и ребенок – живы и здоровы.

– Слава богу. – Его лицо не утратило напряженного выражения.

Она начала испытывать беспокойство. Почему он так озабочен? Ведь он только познакомился с Ребеккой сегодня вечером, не так ли?

– Что случилось?

Он вздохнул, и его рука вновь легла на лоб, чтобы прикрыть глаза. Наступила долгая минута молчания, такая долгая, что ей показалось, будто он не собирался отвечать на вопрос. Наконец он произнес:

– Моя жена и ребенок умерли при родах.

Анна медленно опустилась на стул рядом с диваном. Она в действительности раньше не думала о его жене. Она знала, что он был женат и что его жена умерла молодой, но не знала, как она умерла. Любил ли он ее? Любил ли он ее до сих пор?

– Я сожалею.

Он поднял ладонь от стакана с бренди, сделал нетерпеливое движение, а затем снова опустил ее на стакан, как будто она была слишком усталой, чтобы искать для покоя другое место.

– Я сказал не для того, чтобы вызвать вашу жалость. Она умерла давно. Десять лет назад.

– Сколько ей было лет?

– Ей исполнилось двадцать за две недели до этого. – Его рот искривился. – Мне было двадцать четыре.

Анна подождала.

Когда он снова заговорил, слова звучали так тихо, что ей пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать.

– Она была молода и здорова. Мне никогда не приходило в голову, что вынашивание ребенка могло убить ее, но у нее начались преждевременные роды на седьмом месяце. Ребенок был еще слишком маленьким, чтобы выжить. Мне сказали, что это был мальчик. Затем у нее началось кровотечение. – Он убрал свою руку от лица, и Анна видела, что он пристально смотрит куда-то вдаль, будто вглядываясь в прошлое. – Они не могли остановить его. Врачи и акушерки – они не могли остановить его. Горничные продолжали бегать, принося все больше и больше белья, – прошептал он в ужасе от своих воспоминаний. – Она просто кровоточила и кровоточила, пока жизнь не вытекла из нее. В постели было так много крови, что матрац промок насквозь. Нам пришлось сжечь его после этого.

Слезы, которые она сдерживала ради Ребекки, потекли по щекам Анны. Потерять кого-то, кого ты любил, так ужасно, так трагично; как страшно он, должно быть, это переживал. И он, должно быть, хотел этого ребенка очень сильно. Она уже знала, как важно было для него иметь семью.

Анна, всхлипнув, прижала ладонь к губам, и это движение, казалось, вывело Эдварда из задумчивости. Он тихо выругался, когда увидел слезы на ее лице. Он сел на диване и потянулся к ней. Без малейшего усилия поднял ее со стула и посадил к себе на колени, расположив так, чтобы она сидела поперек, а он поддерживал своей рукой ее спину. Он прижал ее голову к своей груди и гладил ее волосы.