— Значит, перестарался.

Русанова всё ещё стояла на пороге, Мальцев за руку подвёл её к креслу.

— Извините, Лена. И сядьте, теперь скрывать нечего. А кое о чём надо побеседовать… Меха добывал для Эдстрема, да? Он бы всё равно не сумел их вывезти, мог сообразить.

— Он? Он бы вывез, — Воронцов, держа бутылку в левой руке, зубами выдернул пробку, налил в уцелевший стакан. — Если будешь пить, посуда во-он, в шкафчике.

— Я за рулём… Лохова, судя по всему, шантажировал прошлым. Это ты его устроил на работу?

— Старик сам жаден до фанеры, особо шантажировать не пришлось. А устраивал отдел кадров… Вы не выпьете, Леночка?

— Немножко.

Русанова встала, достав из настенного шкафчика ещё два стакана, поставила на стол. Её колотило, и она застегнула плащ на все пуговицы.

Воронцов щедро плеснул ей в стакан.

— Спасибо…

— На здоровье! — засмеялся Воронцов, поднимая свой. — За ваш союз… Мой расстроился, так хоть за людей порадоваться. Не оттолкни вы меня тогда, Елена Андреевна, вдруг бы и я хорошим стал! А? Не мучает сожаленьице?

— Перестань паясничать! — нагнувшись над столом, потребовал Мальцев. — Не стал бы ты другим, не прикидывайся. А почему — тебе разбираться.

— И разбираться нечего! — выпив, Воронцов так крепко поставил стакан, что тот раскололся. — Я хотел жить, понимаешь? Жить, чтобы жить, а не пахать для других… Чтобы не симулировать великой деятельности, не торчать на совещаниях, не изображать изо всех сил идейно-непорочную чистоту. И я жил! — Он подмигнул слушателям. — Вкусил и свободу, какую деньги дают, и удобства опробовал. Я знаю все курорты страны, помню наизусть меню лучших заведений, как их ни мало, и в моей записной книжке полсотни телефонов скорой половой помощи… А что видел ты, цербер от закона, на свою зарплату? У тебя и власти-то нету, гоняют гончим псом, а состаришься, и нищую пенсию дадут!

Он пододвинул к себе другой стакан, налил снова. Выпил.

— Мне впаяют, ладно… Но когда-то я выйду и снова заживу человеком! Потому что у своих я один наследничек, ваши законы, ударив по мне, доконают их, и меня будут ждать суммы, какие тебе не снились!

— Возможно, — согласился Мальцев, потрогав горло, сглотнул и поморщился. — Хотя следует учесть одно обстоятельство. Зажить человеком тебе не удастся и при деньгах от родителей. Для этого надо человеком быть, согласись. А перевоплотиться не дано! Так и закончишь дни мелким ночным хищником семейства куньих… Хорьком! Пора кончать болтовню. И ехать пора. Хотя… Лена, вас не затруднит заварить кофе? — Он виновато улыбнулся ей. — Что-то я обмяк… А дорога сейчас мокрая.

— Кофе навалом в кухонном столе, — подсказал хозяин. — Не забудьте и на мою долю.

Русанова молча встала и вышла на кухню.

Воронцов посмотрел на неё, выходящую, опять подмигнул, однако сказать ничего не успел, потому что раньше сказал Мальцев:

— Если ты, пользуясь положением и немощью, позволишь хоть что-то в её адрес… Сейчас — нет, но я даю слово, что дождусь новой встречи и тогда изуродую, чего бы мне это ни стоило!

— Ладно, не стану. В таком случае давайте переходить на «вы», а то тянет пообщаться напоследок, — предложил Воронцов.

— С удовольствием! — последовал немедленный ответ.

К утру ветер усилился, разнёс тучи, и небо светлело, снова обещая погожий день.

Из своего застеклённого возвышения дежурный инспектор ГАИ заметил приближавшуюся «Волгу», она подъехала и затормозила рядом с постом.

— Доброе утро, — приветствовал поднявшийся к инспектору человек, под глазами которого густо темнела синева. — Майор Мальцев, спецгруппа УВД… Мне нужно позвонить. Срочно.

— Прошу, — инспектор вспомнил, что хорошо бы спросить документы, но назвавшийся майором успел соединиться с кем-то.

— Кто у аппарата? Таганцев? Я Мальцев… Ты не удивляйся, ты слушай: следую к городу Приморским шоссе… Со мной задержанный и вся партия мехов. Что почему? А-а, отказал мотор, пришлось чиниться. Хорошо. Хорошо… Жду встречи.

— Вы один, товарищ майор? — Инспектор с уважением поглядел на него, потом на машину внизу. — Может быть, я вызову патруль?

— Всё в порядке, лейтенант. Спасибо.

На переднем сиденье «Волги», положив на колени руки в наручниках и полуоткрыв рот, спал Воронцов. На заднем, прикорнув у одного из чемоданов, не вошедших в багажник, — Елена Андреевна.

Мальцев обошёл капот, сел за руль, бросив в рот сигарету, с отвращением закурил и двинулся дальше.

В очередном населённом пункте, там, где неподалёку от платформ станции шоссе сблизилось с железной дорогой и стало многолюдней, пришлось замедлить ход, и Воронцов проснулся.

— До чего пить хочется… Скорее — выпить, но и просто рот прополоскать не мешает. Слышите, вы? Я пить хочу!

— Сейчас вряд ли что-нибудь открыто, — притормаживая, Мальцев поглядывал по сторонам. — Ещё рано.