– Я сильно задумалась.

– Ты бледнеешь, как привидение, всякий раз, как задумаешься?

Неужели она услышала в его голосе искреннюю заботу? Точно сказать невозможно, потому что Каван недовольно хмурился, и все-таки Гонора была почти уверена, что голос его звучит так, словно ему действительно не все равно. Может, ей просто очень хочется иметь мужа, который будет о ней беспокоиться?

– Она бледнеет, потому что знает, с чем ей придется столкнуться сегодня ночью, брат! – захохотал Лахлан и хлопнул Кавана по спине.

Гонора была ему искренне благодарна за это, потому что не сумела придумать никакого правдоподобного ответа мужу.

– Ты ничуть не изменился, Лахлан, – сказал Каван. Гонору удивил его осуждающий тон. Брат просто шутил, а Каван выглядел таким серьезным!

– А зачем меняться, если я – само совершенство? – расхохотался Лахлан, стиснув плечо брата. – Ты уже дома, Каван. Больше не о чем беспокоиться!

– Есть еще Ронан.

Лахлан тяжело вздохнул:

– Мы искали его постоянно, как и тебя.

– Поиски продолжаются? – спросил Каван.

– Каждый день, – отозвался отец. – Может, нам пора поговорить? Если, конечно, твоя жена не будет возражать, что ты на время оставишь ее.

Гонора ничуть не удивилась, когда Каван повернулся к ней и произнес:

– Увидимся позже в нашей спальне.

Он ушел вместе с братьями и отцом, а Гонора осталась одна, но к ней тут же присоединилась Адди, пересевшая со своего места на один из пустых стульев рядом с невесткой.

– Должно быть, это сложно для тебя, – сказала свекровь, ласково положив руку Гоноре на плечо.

– Каван для меня совсем чужой человек. Об Артэре я хоть что-то успела узнать. – Гонора покачала головой. – А о Каване не знаю совсем ничего.

Адди вздохнула:

– Я бы рассказала тебе, но не уверена, что домой вернулся именно тот сын, которого я так хорошо знаю.

– Он сильно изменился?

Адди кивнула и придвинулась ближе, чтобы их никто не смог услышать.

– Думаю, плен оставил на нем шрамы.

Гонора вздрогнула.

Адди легонько сжала ее руку. В глазах ее блестели непролитые слезы.

– Те шрамы, что снаружи, лишь напоминания о тех, что врезаются не в плоть. Будь терпелива с моим сыном – он хороший человек.

Гонора только кивнула, не зная, как выразить словами свою тревогу.

– Я понимаю, что для тебя это непросто, Гонора. Сегодня утром ты проснулась, готовая начать новую жизнь с Артэром, а оказалась замужем за Каваном. Хорошо, что вы с Артэром не питали друг к другу никаких нежных чувств. Со временем ты лучше узнаешь Кавана и сумеешь устроить с ним прекрасную жизнь.

– А выбор у меня есть? – Сказав это, Гонора тотчас испугалась собственной дерзости и поспешила извиниться: – Прошу прощения.

– Чепуха. Ты имеешь право задавать вопросы и сомневаться. Я всего лишь пытаюсь посоветовать тебе быть терпеливой. Если ты будешь бояться с самого начала, то никогда не обретешь счастья. И к сожалению, выбора у тебя нет. Каван твой муж, ты его жена, и этого уже не изменить. Ты или возьмешь от этого брака все, что возможно, или будешь страдать всю жизнь.

– Вы говорите правильно. Я очень ценю это и обещаю, что хорошенько подумаю над вашими словами.

– Да уж. Во всяком случае, так у тебя будет хоть какой-то шанс на счастье, – улыбнулась Адди.

– На счастье я никогда и не рассчитывала.

– А на что же ты рассчитывала? – спросила свекровь.

– Уцелеть, – прошептала Гонора так тихо, что ее никто не услышал.

Гонора в одиночестве сидела в спальне Кавана, улизнув с празднества, когда никто не обращал на нее внимания. Впрочем, на нее вообще редко обращали внимание. Она всегда оставалась в тени, на заднем плане, и, никому не доверяя, слишком боялась постоять за себя. Она выросла, привыкнув к тому, что ее не видно и не слышно, и это Гонору устраивало. Отчим не возражал против ее одиноких прогулок по вересковым пустошам и против того, что она тихонько сидит в уголке их скромного коттеджа, а она чувствовала себя там в относительной безопасности и могла свободно предаваться своим мыслям.

Больше этого не будет, потому что теперь она замужем. Придется за все отчитываться перед мужем, и похоже, что отчим твердо намерен следить затем, насколько послушной женой она будет. На независимость можно не рассчитывать, а ведь она так надеялась, что брак с Артэром даст ей хоть какое-то ощущение свободы. Когда они беседовали, Гоноре показалось, что он готов предоставить ей эту свободу. Он не возражал против ее просьбы время от времени оставаться одной после свадьбы и даже советовал не забывать о своих интересах – разумеется, после того, как она выполнит свои обязанности.