Лопесу не хотелось заканчивать службу таким образом. Сара не имела права ошибиться — ради его профессионального выживания и всего, что к нему прилагалось. А между тем она почти не продвинулась. У нее не было ни одного подозреваемого, зато появился новый, еще не опознанный труп, и самое ужасное — не наклевывалось ни одного заслуживающего внимания следа.

Будучи человеком трезвомыслящим, Сара прекрасно понимала, что ей не удастся распутать клубок без помощи извне. Она достала свой телефон и набрала номер института судебно-медицинской экспертизы. После второго гудка Барбе снял трубку:

— Алло?

— Добрый день, говорит Сара Новак.

— Сара! Я рад вас слышать!

По его тону она поняла, что это не просто вежливые слова. Врач действительно ценил ее, и недаром — ведь она не докучала ему ненужными подробностями и канцелярскими формальностями. С ней работалось легче, чем с большинством других полицейских. Она сосредоточивалась на важных моментах, а все остальное ее не интересовало.

Сам же Барбе, как это произошло и после вскрытия тела Наталии Велит, охотно выходил за рамки своих обязанностей, чтобы прокомментировать самые любопытные детали.

— Вы получили то, что я отправила к вам прошлой ночью? — без обиняков спросила Сара.

— Вы имеете в виду того, у кого не хватало половины грудной клетки?

— Точно. Я просила, чтобы им занялись как можно скорее.

— Вскрытие произвели в первом часу. Я прочел ваше имя в деле, поэтому все сделал сам. И правильно поступил. Вы присылаете мне уже второй интересный случай за неделю. С вами, по крайней мере, не соскучишься. Я хоть отвлекаюсь от самоубийств в общественных местах.

— Не буду скрывать от вас, что этот труп меня раздосадовал. Тут я знаю причину смерти, но не могу идентифицировать убитого. Вы можете мне помочь?

В голосе Барбе послышалось легкое разочарование.

— Боюсь, я не смогу быть вам полезным. Речь идет о человеке мужского пола, с европейскими чертами лица, ему явно за пятьдесят. Он перенес пластическую операцию, но в целях омоложения, а не для изменения внешности. Кроме этого — ничего. Биометрическая идентификация на основании морфологии лица и антропометрических параметров ничего не дала.

— А со стороны отпечатков — тоже ничего?

— Я вошел в автоматизированную базу данных дактилоскопических отпечатков: ничего.

— А ДНК?

— Сейчас идет анализ. Результаты получим в течение дня, самое позднее — завтра утром. Я попросил, чтобы провели сопоставление с генетическими отпечатками, снятыми на месте убийства Наталии Велит. Как только получу ответ, сброшу вам по факсу.

— Спасибо, очень мило с вашей стороны.

— Не за что. Моя ассистентка сверит результаты с национальной картотекой генетических отпечатков, но этот банк данных был создан всего несколько лет назад, и в него попали только преступления, совершенные на территории Франции. Так что у нас мало шансов что-то найти. Надо было бы ввести наши материалы в банк Интерпола, но у меня нет туда доступа. В любом случае сомневаюсь, чтобы это дало какие-то результаты. Там тоже собраны только последние данные.

— Ну и, в конце концов, до того, как отдать богу душу в галерее, он, может быть, вел совершенно нормальный образ жизни?

Сара услышала в трубке стук — кто-то стучал в дверь эксперта. Тот, понизив голос, попросил его не беспокоить. Сара воспользовалась этим моментом, чтобы закурить.

— Простите, что отвлекся, — продолжал Барбе после короткой паузы. — Что касается вашего последнего замечания, я бы не стал утверждать подобного. Я уверен, что этот человек когда-то имел неприятности с органами правосудия.

— Откуда вам это известно? Может, вы умеете узнавать преступников по форме мозга? — пошутила Сара. — Или же по выступающей челюсти, как во времена старого доброго Бертильона, когда впервые начали заниматься антропометрией?

— Вы даже не представляете себе, насколько недалеки от истины. Этот человек был поразительно развит физически для своего возраста. Мышцы — как у натренированного спортсмена. Он не курил, следил за питанием. И при этом, судя по количеству шрамов на его теле, я думаю, что он жил весьма опасной жизнью. Кстати, на рентгенограмме скелета виден чуть ли не десяток костных мозолей — следствий переломов.

— И как же он все это заработал?

— Патологии такого типа не встречаются на каждом шагу. Обстоятельства его смерти наводят меня на мысль о каком-то элитном военном подразделении. Парашютист, десантник, морской пехотинец, что-то в этом роде... К моменту смерти этот человек еще не ушел на покой. Некоторые раны он получил в последние годы, если не месяцы. Однако, насколько мне известно, лица старше пятидесяти пяти лет не служат ни в одной армии мира.

— Вы думаете, он был наемником?