Она склонила голову; в глазах сверкнули искорки, губы изогнулись в улыбке. Жест был намеренно грациозный, отработанный. В свете лампы высвечивались волосы с серебристыми прядями; они подчеркивали, по контрасту, молодость лица Кристабель.

— Погодите! — почти ласково проговорил Г. М., сдерживая свой обычно громкий рык. — Я стою здесь тихо и мирно и жду, когда же меня просветят. Что за шум с ограблениями в Кроуборо и Йете? Мастерс ни словом о них не обмолвился. И вы, сынок, тоже мне о них не говорили. Так в чем дело?

— Но разве вы не читаете полицейские сводки? — удивился Ник.

Г. М. решительно покачал головой:

— Только не раздел «Ограбления». Ограбления не интересны, за исключением фальшивых, как ваше. Профессиональный преступник — самое скучное создание на свете. Я бы не перешел через дорогу даже для того, чтобы посмотреть, как известный вор Чарли Пис снимает брюки с лорд-мэра.

Кристабель поморщилась:

— То совсем другое дело. — Она улыбнулась. — Сравнить Дуайта с Писом из Пекэм-Рая! О да, их сравнивали! Мне рассказала Лайза. Человек вел двойную жизнь. О-о! Вам, может, смешно, но только не мне. Признайтесь, сэр Генри, Чарли Пис действительно был вором и одновременно художником, скрипачом-виртуозом и артистом?

Г. М. посмотрел на нее поверх очков:

— Нет, мадам, не был. Такие стишки мог накропать любой школьный учитель, а его знаменитая скрипка была самой обычной дешевой игрушкой с одной струной. Чарли Пис был таким же придурковатым, как и остальные его соплеменники.

— Что едва ли можно сказать, — осторожно вставил Ник, — о нашем случае.

Что-то в его голосе заставило собеседников замолчать. Уголком глаза Ник подметил, что фиолетовые портьеры, плотно задернутые из-за вынутого из окна куска стекла, раскачиваются.

— Вот как? — удивился Г. М. — Вы имеете в виду грабителя из Кроуборо и Йета? Думаете, оба раза работал один и тот же молодчик?

— Да. Мы так считаем.

— Что же в нем такого особенного?

Ник заметил, как у Кристабель сверкнули глаза.

— Он прекрасно разбирается в живописи и драгоценных камнях, — ответил Ник, — как какой-нибудь ювелир или галерейщик с Бонд-стрит. Хотите примеры? В картинной галерее Пенсбери-Холла полно искусно выполненных подделок; хозяин покупал их, приняв за оригиналы. Кроме того, там висел один маленький подлинный Леонардо. Наш вор унес только Леонардо. В «Фонтане» он прошел мимо целой груды блестящих безделушек, ярких, но ничего не стоящих, а унес всего одно изумрудное ожерелье, которое стоит почти как все остальное, вместе взятое. Я не слишком сложно объясняю?

— Нет, — улыбнулась Кристабель. — Зато вы проговорились!

— Правда, миссис Стэнхоуп?

— Ну конечно! Вот та вторая причина, по которой вас прислали сюда. Вот причина, которую вы мне не открыли! Не отрицайте: вас прислали охранять дом, полный ценных, хотя и безвкусных вещей, на случай, если джентльмен из Кроуборо и Йета нанесет нам визит!

Ник пожал плечами:

— Я и не отрицаю. Я уже говорил вам, что старший инспектор Мастерс не пренебрегает мелочами. Но…

— Что «но»? Пожалуйста, продолжайте.

— Ничего не выходит. Во-первых, ваш муж устроил маленький маскарад. Во-вторых, если вы по-прежнему думаете, будто я считаю его грабителем, могу сообщить, что его приемы в корне отличались от работы молодчика из Кроуборо и Йета. Вора всегда выдают одни и те же приемы. В-третьих, фальшивое ограбление сопровождалось покушением на убийство. Не вор нанес удар — наоборот, ножом ударили его самого. Данное обстоятельство привносит дополнительный элемент, с которым приходится считаться. Ненависть!

Последнее слово как будто повисло в воздухе. От него стало холодно.

— Сэр Генри! — воскликнула Кристабель.

— Что, мадам?

— Не хочу показаться вам дурочкой, — беззаботно заявила хозяйка дома, — но этот молодой человек меня пугает. Правда! Он все время повторяет, как припев: ненависть, ненависть, ненависть…

Г. М., казалось погруженный в глубокое раздумье, пробудился ото сна. Он вынул изо рта сигару и положил ее на буфет.

— Мадам, боюсь, нам не раз придется повторять данное слово. Оно в основе всего. Пойдите по следу, и он приведет нас к разгадке. Видите ли, в нашем случае мы не наблюдаем ничего похожего на почерк Чарли Писа и ему подобных: пристрелить констебля и сделать ноги. Наш злоумышленник умен, страшен и опасен. Конечно, само по себе решение проблемы может оказаться простым…

— Простым? — вскричал Ник. — По-вашему, такой запутанный клубок легко распутать?

Г. М. не смеялся.

— Да. Послушайте-ка, сынок. Пусть уловки злоумышленника не вводят вас в заблуждение. — Он повел рукой в сторону. — Я уже говорил вам: здесь чувствуется влияние Флавии Веннер. Дом действительно странный; от него веет романтикой…

— Какой вы проницательный! — заметила Кристабель, искоса глядя на Г. М.

— Но ключ, отпирающий нужную дверь, лежит в другом месте. У меня зародилась догадка, что раскрыть тайну можно буквально двумя словами, но только после ответа на один очень важный вопрос.