— Трудный бой, — сказал лейтенант Грае. — Они занимали удобные позиции и были хорошо вооружены, но мы дрались с большим мужеством…

— А теперь все говорят, что они и не стреляли вовсе, — посмеивался Каррасана. — Вот я и недоумеваю, откуда же на меня обрушивался такой шквал огня.

Школа командиров милиции в окрестностях города Матансас — длинный двухэтажный зеленый барак, отделенный от Центрального шоссе широким, аккуратно подстриженным газоном. В здании есть буфет, и в воскресенье 16 апреля все свободные от службы собрались там, как обычно, поговорить. Обсуждали бомбардировки Гаваны и Сантьяго, а также недавнюю речь Фиделя. Разошлись около полуночи.

А в 3 часа 10 минут утра радист принял сообщение о высадке вражеского десанта. Оказалось, что около часа ночи морской десант агрессора приблизился к Плая—Ларга и Плая—Хирон. Черные силуэты кораблей скрывала непроглядная тьма. Захватчиков, еще не ступивших на влажный песок пляжа, встретили огнем пограничники с Плая—Хирон.

По первым сообщениям, полученным в школе командиров милиции, трудно было составить представление о силе вражеского десанта. В 4 часа 50 минут созданный из курсантов школы батальон уже был готов к выступлению. Однако приказа пришлось ждать до самого рассвета.

В 6 часов утра командование школы приняло решение задерживать грузовики, проходящие по Центральному шоссе, чтобы на них перебросить бойцов школы с оружием к месту высадки десанта. Солнце уже припекало, когда грузовики двинулись от зеленого барака по шоссе к сентралю «Аустралиа», увозя 875 человек.

Когда подъехали к «Аустралии», поступил приказ продолжать движение до установления соприкосновения с противником. Шел уже девятый час утра.

Участок шоссе, ведущего к Плая—Ларга, напоминал ад кромешный. То и дело появлялись американские бомбардировщики, поливая пулеметным огнем все живое на земле. С грузовиков были хорошо видны асфальтовая лента шоссе, белый песок по обе его стороны и придорожные канавы, которые бойцы особенно внимательно осматривали: ведь враг выбросил несколько групп парашютистов, и там могла притаиться засада.

Кто—то закричал:

— Самоле—о–от!..

В один миг грузовики опустели: кто укрылся в кювете, кто спрятался в зарослях на болоте. Спикировав,

Б–26 дал две очереди из крупнокалиберного пулемета. Когда наконец он улетел, превратившись в еле заметную точку на горизонте, все поднялись с земли. Недосчитались лишь нескольких шоферов: напуганные внезапным налетом, они, очевидно, предпочли держаться подальше от района военных действий.

Лейтенант Аргуэльес получил свой диплом только в субботу. Настроение у него было хорошее: предстояла поездка в Гавану, а затем в социалистические страны. Но в понедельник утром, узнав о высадке контрреволюционеров, он вернулся в Матансас. Однако своих уже не застал и, разыскав легковую машину, отправился вслед за товарищами, рассчитывая нагнать их у сентраля. Ехал радостно возбужденный, предвкушая настоящий бой. А через пятнадцать минут после того, как он свернул с шоссе, начался воздушный налет…

Аргуэльес принял бомбардировщик за самолет Повстанческой армии и стал приветствовать его. Он еще жестикулировал, когда самолет открыл огонь. Путь к смерти оказался для молодого офицера коротким: менее чем через три часа после отъезда из Гаваны он погиб на пыльном шоссе.

Батальон продвигался по шоссе до двенадцатого километра. Затем первая и вторая роты получили приказ идти в Пальните и Соплильяр—пункты, как предполагалось, захваченные десантом врага. Неожиданно из—за поворота шоссе колонны этих двух рот подверглись обстрелу из автоматов. Как выяснилось позднее, это была группа вражеских парашютистов. Роты развернулись и атаковали врага, который был вынужден отойти.

Когда роты прибыли в Соплильяр, там они встретили еще 60 солдат 339–го батальона из Сьенфуэгоса. Кроме того, сюда пришли десять крестьян, вооруженных старыми охотничьими ружьями. Эти люди собрались защищать землю, полученную ими в результате аграрной реформы.

После того как от батальона отделились две роты, он продолжал продвигаться в направлении берега моря. На двадцать первом километре бойцы подверглись сильному воздушному налету. В течение 45 минут два самолета беспрерывно бомбили их и обстреливали из пулеметов. Схема вражеских действий была проста: снижаясь по диагонали к земле, самолеты вели огонь из крупнокалиберных пулеметов и бортовых пулеметов, а за полкилометра до цели пускали ракеты.

— Это было ужасно, — рассказывал о налете Феликс Боррего, бывший служащий ресторана, а ныне младший лейтенант.

— Нам нечем было ответить на их огонь, и нигде мы не видели наших самолетов, — добавил Гонсало Конрадсон, бывший продавец магазина готового платья, а теперь тоже младший лейтенант.

Многие бойцы тяжело переживали свое бессилие, стреляли из винтовок по стальным птицам, извергавшим беспощадный огонь, хотя, конечно, это было бесполезно.

А бойцы двух рот, покинув грузовики, многие из которых после налета вышли из строя, продолжали путь в пешем строю.