– Теперь о самом главном. За то, что успели столько построить, каждому из вас, кто сидит за столом – жалую по гривне. – Увесистый кошель оказался у меня в руках, оттуда была извлечена одна гривна, а остальное перешло в мозолистые руки зодчих.

Утром строители так и не начали менять решётку – было не до того. Сразу после завтрака, обнаружилось, что исчез Огрызко. Причём шапка и топор так и остались лежать в пристройке домика, где жили киевляне, к ним никто не прикоснулся. Сбежавший, никогда строителем и не был. Полгода назад, мастеровые что-то перемудрили и стена выстраиваемой ими церкви рухнула. Был скандал, а Огрызко, каким-то образом сумел отмазать зодчих, в результате чего, стал их хозяином. Мечты быть поближе к католикам, завели мерзавца в Новгород, откуда он собирался отправиться к свеям, подальше от Руси, да только Удо раскусил нечистого на руку киевлянина, и сплавил Пахому Ильичу.

Ульрих буквально влетел во двор усадьбы в Копорье, где уже три недели обитал фон Виде. Остановившись перед крыльцом, наездник спрыгнул с лошади.

– Коня прими! Да оботри насухо. – Уже открывая дверь, крикнул секретарь конюху. – Совсем обленились тут, один я за всех работаю.

Дом, в котором жил Хайнрик напоминал сарай, разделённый перегородками на несколько комнат. В самой большой на полу располагался очаг. Огонь поддерживали постоянно, на улице мороз. Дым старался улетучиться через отверстие на потолке, но получалось плохо, не хватало тяги, и было трудно дышать. Рыцарь полулежал на полатях, укутавшись в одеяло, сшитое из волчьих шкур. Согреться никак не удавалось, и лишь горячий сбитень давал кратковременное тепло. От безделья с Виде приключилась хандра. Собранная с таким трудом армия, прожирала драгоценные припасы, ожидая выступления в поход к Ладожскому озеру. Если бы будущий магистр самостоятельно не отправился на рекогносцировку, то давно бы уже двинулся к Орешку. И сейчас, скорее всего, лежал бы где-нибудь в окрестных лесах Лопского погоста. То, что Виде обозрел на острове, только укрепило его уверенность в несметных богатствах Юрьевского монастыря. После этого секретарь и помчался в Ригу, нанимать ломбардцев, приглашённых Орденом после осады Каркассона Раймоном Тренкавелем, в распоряжении которых была осадная техника. И если бы Строган, находившийся в этот момент в городе, не заплатил наёмникам, то ещё неизвестно, как бы всё обернулось.

– Обоз прибыл, мой господин. Я опередил его на четверть дня пути. Ломбардцы везут требуше. – Ульрих чуть не закашлялся.

– Медлить нельзя. Завтра выступаем. Я устал сидеть в этой дыре. – Хайнрик поднялся с полатей, сбросил одеяло и вышел на улицу. Морозный воздух взбодрил его, рыцарь закрыл глаза. Впереди мерцали сокровища из разбитых сундуков руссов и сам Папа Римский, пресмыкается перед ним, выпрашивая толику.

– Хайнрик, Хайнрик.. – Секретарь тряс за руку фон Виде,

– А? Что? – Рыцарь очнулся от грёз.

– Я пообещал Строгану, отдать воеводу крепости живьём. Итальяшки запросили тридцать марок.

– Ты всё испортил, Ульрих. Раз пообещал, значит выполнишь. – Виде провёл языком по больному зубу, сплюнул, хлопнул по плечу своего помощника и тут же помочился, не отходя от двери.

Десять рыцарей, восемьсот кнехтов и семьдесят пять ломбардцев выступили из Копорья с рассветом. Армия растянулась на две версты, оставляя за собой грязый снег и пепелища костров на стоянках. Через шестнадцать дней с Угольной башни заметили приближающихся всадников. Не доезжая двухсот шагов, глашатай протрубил в рог несколько раз, и спустя минуту, от парламентёров отделились двое наездников, один из которых держал копьё с вымпелом. Подъехав к Воротной башне, орденцы растерялись. Мало того, что их никто не встречал, так ещё и ворота были распахнуты настежь, всем своим видом приглашая гостей въехать внутрь. Недолго думая, парламентёры направили лошадок в тёмный створ арки, над которой блестел золотом православный крест, украшая огомного вида икону.

– А ну стоять! Совсем офанарели. Плату за проезд кто платить будет? – Снорька показался в проёме, направив короткую палку с вилкой, на которой поблёскивал гранёный наконечник болта, в сторону первого всадника.

– Какую плату? Ты что, ослеп? Кнехт, немедленно позови воеводу. – Ульрих поначалу опешил от столь наглого предложения, но сразу взял себя в руки.

– Я не слепой. Если хочешь проехать – плати. Нет серебра – жди тут. – Снорри вновь исчез в тени.

Ульрих не ответил, пререкаться со стражником, правой руке будущего магистра совсем не подабает. Хотя, под тулупом наглеца явно просматривался доспех, да и меч на поясе со сверкающей золотом бляхой как-то не увязывался с простым воротником. К тому же, перчатки простолюдины не носили, только рукавицы. Время шло, никто не кричал и не звал голосом полным страха воеводу, только стук топоров о дерево нарушал тишину, сообщая, что внутри кто-то есть.

– Кнехт! Если ваш воевода трус, и боится выйти, то передай …. –Ульрих не успел досказать, что надо передать, как был прерван голосом Снорьки, вновь появившимся в проёме.

– Ты, наверное, глухой? Думаешь, у воеводы дел больше нет, как каждого путника в воротах встречать? Плати, проезжай, записывайся на приём и жди своей очереди. – В этот раз в руках свея был солидный бутерброд, зато за ним уже стояли двое ратников с арбалетами.

– Дикари! Я парламентёр! Какая запись на аудиенцию? – Ульрих чуть не слез с коня, что бы проучить наглого стражника.

– Надо было сразу представиться, а то, всё бросай и беги, зови. Нету воеводы, завтра приезжай. – Снорри отхватил приличный кусок от бутерброда и стал демонстративно жевать.

– До полудня, сдать крепость, оружие оставить и бегом в лес. Иначе, мы сравняем с землёй это. – Ульрих показал рукой на стены, развернул лошадь и поскакал назад.

Заехав в лесочек, орденцы спешились. Секретарь зачерпнул рукой снег и отёр лицо. В сорока шагах от него, на холмике стоял фон Виде, что-то объясняя старшине ломбардцев. Наёмник молча слушал, затем кивнул и побежал к опушке, с которой можно было рассмотреть крепость.

– Как успехи? – Хайнрик махнул рукой Ульриху, подзывая того к себе.

– Варвары, они хуже пруссов.

– Ты видел нужного тебе человека? Передал ультиматум?

– Нет. Воевода не стал меня слушать. Кнехт в крепости сказал, что он будет завтра.

Снорька не врал, когда говорил немцу про отсутствие воеводы. Лексей вместе с Бренко поехали на санках к Вяйнямёйнену договариваться о поставках. За старшего в крепости оставался Яков, но решать вопросы с парламентёром было явно не в его компетенции. И Снорри, заранее проинструктированный Лексеем разыграл целый спектакль. Ульрих не заметил, что находился под прицелом сразу шести арбалетов. То, что он принял за вилы – были вогнутые плечи стального лука. Такая конструктивная особенность позволяет применять оружие при более узких бойницах. Изменилось и вооружение гарнизона крепости. Теперь каждый ратник имел фальшион, боевой нож, кольчугу усиленную стальными пластинами, каску с бармицей, топор, щит, арбалет или лук. Наручи и поножи достались только командирам десятков. Кольчужных перчаток – латниц, было без счёта. Любой желающий мог получить пару стальных, надеваемых поверх вязаных. Сложнее обстояло дело с сапогами, многие посчитали их слишком дорогим удовольствием и продолжали носить поршни, перевязанные ремешком. И тут выручил Снорька. На тренировке, он ударом сапога выбил щит у зазевавшегося новгородца, после чего, попросил того повторить трюк, но ногой обутой в кусок шкуры. После этого случая только пруссы не носили сапоги – уж больно им валенки с галошами понравились.