— Ни в чем, сэр… мм… в самом деле ни в чем.

— Большинство людей, даже таких начитанных, как Рейф Данверс, полагают, что примерно девяносто процентов анонимных писем пишутся женщинами-психопатками. Это так или нет?

Памятуя о холодном взгляде Г.М., Гарлик нарочито медленно положил на стол шляпу.

— Сэр, — ответил он, — я бы не ответил безоговорочно ни «да», ни «нет». Позвольте мне все объяснить.

— Хорошо. Позволяю.

— Грубо говоря, — начал Гарлик, не желавший ударить в грязь лицом, — анонимщиков можно разделить на четыре категории. Хотя многие авторы анонимок принадлежат сразу к нескольким.

— Угу. Дальше!

— Первых, — продолжал Гарлик, — можно назвать «информаторами». Такой пишет прямо в полицию или властям. Доносит на все подряд — от убийства до жестокого обращения с детьми. Самый распространенный тип частенько доносит на того, кого только что оправдали в суде. Информаторы отличаются особой злобностью, правды в их творениях можно не искать.

Г.М. кивнул.

— Информаторы, — повторил он. — Вы ничего не забыли?

— Извините, сэр! Количество мужчин и женщин в данной категории примерно равно. Однако в стоук-друидском деле информаторами и не пахнет.

— Верно, сынок. А другие?

— Второй тип, — продолжал Гарлик, — можно назвать «мстителями». Такой шантажирует, угрожает и требует денег за молчание. Обычно мстит уволенный лакей, служащий, человек, испытывающий сильную личную ненависть к жертве. Иногда в его писаниях содержатся и правдивые сведения. Следующий… о, простите. Ко второй категории по большей части относятся мужчины.

Г.М. снова кивнул.

— Мститель, — проворчал он, — к нашему случаю тоже не подходит. Мстителей можно вычеркнуть; денег сейчас никто не требует. Долой их!

— Третий… — Гарлик замялся и продолжил не сразу: — Что ж, сэр! Людей данного склада можно назвать «спятившие надоеды». Стоит кому-то возвыситься в глазах общественности, хотя бы ненадолго — скажем, летчику или судье, который вел громкое дело, — и наш аноним, не в силах вынести чужой славы, начинает закидывать его грязью. Его мотив — зависть. Такие люди принадлежат к третьей категории, они ненавидят то, чего не могут получить. Как Гитлер… По большей части к данной категории принадлежат мужчины. Но и они к нашему делу не подходят. — Инспектор поднял на Г.М. светло-серые глаза. — Верно?

Г.М. оставался невозмутимым.

— Сынок, — проворчал он, — я и так слишком часто говорил «да» или «нет». Хотя насчет данной категории все правильно, и я согласен, что… Не важно! Кого же мы отнесем к четвертой, последней категории?

— Четвертая категория, — негромко ответил инспектор, — это как раз наш случай.

— Интересно!

Инспектор Гарлик сощурил и без того узкие глаза и постучал пальцем по столешнице.

— К прежним типам относились в основном мужчины. — Он снова постучал по столу. — Но сейчас мы рассматриваем четвертый. Здесь количество мужчин и женщин примерно половина на половину, хотя чаще перевес оказывается на стороне женщин.

— Что за тип?

— Психопатка с… ну да, каким-нибудь комплексом на сексуальной почве. Вот почему еще минуту назад я не мог дать вам прямого ответа. Не мог или не хотел. Извините, сэр, вы не возражаете, если я буду ходить во время рассказа?

Блеклые, почти невидимые брови Г.М. взлетели вверх.

— Чтоб мне лопнуть, да нисколько! Это ведь не камера, сынок!

— Допустим, — продолжал инспектор Гарлик, расхаживая по комнате, — люди часто неверно судят о психопатках. Мы привыкли считать, что психопатки — женщины среднего или пожилого возраста, некрасивые, незамужние… и у них еще много других «не». Но нам с вами известно, что среди них часто попадаются молодые, красивые, замужние… словом, какие угодно. Вы согласны со мной, сэр?

— Согласен. Само собой разумеется.

— Я перечислил все категории?

— Я не говорю ни «да», ни «нет». Я просто устроил вам маленький экзамен… Кстати, вы сами читали хоть одно из этих писем?

Несмотря на невозмутимое, «покерное» лицо инспектора, было ясно, что замечание Г.М. задело его за живое. Однако он понимал, что единственным выходом для него было говорить правду.

— Нет, сэр. Когда я приезжал сюда раньше…

— Я же сказал, что прежние дела мы обсуждать больше не будем.

— Спасибо. Я говорил с мисс Энни Мартин, сестрой Корделии Мартин, но она, естественно, и не заикнулась ни о каких письмах; она уверяла, что произошел несчастный случай. И все же я обошел деревню и опросил нескольких свидетелей. Мне стало ясно, что речь идет об анонимных письмах. — Гарлик щелкнул пальцами. — Когда дело происходит в таком маленьком населенном пункте, кто же может писать анонимные письма, кроме женщины — возможно, молодой и привлекательной?

— Вы раньше сталкивались с чем-нибудь подобным?