Первая попытка реализовать этот проект — революция 1848 г.[23], которая так или иначе проявилась в большинстве стран Европы, но больше всего затронула Францию, в которой династия Бурбонов, восстановленная после разгрома Наполеона в битве при Ватерлоо в 1815 г., окончательно ушла в историческое небытиё. Но тогда довести революцию до стадии начала реализации марксистского проекта не удалось: революция завершилась установлением буржуазной республики, которая вскорости превратилась в империю во главе с племянником Наполеона, первоначально избранного президентом.

Вторая попытка реализовать этот проект — революция во Франции в период франко-прусской войны, известная такими событиями как Парижская и Лионская коммуны.[24]

Этих двух попыток оказалось достаточно, чтобы некоторая часть буржуинов, задумалась о перспективах революции под знамёнами марксизма и её последствиях «для себя любимых», и обратилась к проблематике построения системы социальных гарантий для простонародья.

Надо признать, что:

· наиболее обучаемым оказался создатель и первый канцлер Германской империи князь Отто Бисмарк фон Шёнгаузен (чем вызывал в свой адрес ненависть революционеров, терявших в социальную базу), благодаря которому к 1914 г. в Германии классовые противоречия были во многом сглажены и страна обладала изрядным потенциалом развития, который политические преемники Бисмарка бездарно слили в ходе первой мировой войны ХХ века, последствия чего Германия не преодолела до настоящего времени;

· а наименее обучаемой — “элита” Российской империи, нагнетавшая социальную напряжённость на протяжении всего времени правления трёх последних императоров[25], что и создало предпосылки к революциям начала ХХ века.

Проявление под воздействием Парижской коммуны склонности к обучаемости некоторой части буржуинов и пробуржуазной интеллигенции привело к возникновению в марксизме течения, получившего название «ревизионизм», сутью которого был отказ от революционного перехода к коммунизму, а продвижение к нему путём реформ. Из этого течения в марксизме выросла современная нам социал-демократия — Социалистический интернационал, не последняя по влиянию в мире трансгосударственная политическая организация.

И хотя в тот период истории марксистская идеология ещё не успела стать государственной идеологией ни в одной стране мира, в силу чего говорить о конвергенции двух систем (капитализма и социализма) было преждевременно, но по сути «ревизионизм» в марксизме — это самая ранняя версия теории конвергенции.

И практически со времён Парижской коммуны псевдокоммунизм марксизма стал инструментом в делании глобальной политики сначала в руках «Великобратании», а потом и США: оба государства и крупные банковские дома, действовавшие с их территории, поддерживали марксистские и прочие революционные партии в государствах-конкурентах, хотя правление в них самих осуществлялось на основе идей буржуазного либерализма. Еврейские банковские дома играли в деле финансирования революций в государствах-конкурентах (России, Германии, Австро-Венгрии) ведущую роль.[26]

Но дело не сводилось только к финансированию революционных партий и предоставлению политического убежища революционерам, начиная от К.Маркса до Л.Д.Троцкого, поскольку, как возразил король Афганистана при установлении дипломатических отношений с СССР кому-то из своих придворных, опасавшихся экспорта революции из СССР: «Революция — не юрта: где хочешь — не поставишь», — т.е. в самой стране должны быть созданы предпосылки к революции[27]. А для этого в ней необходимо нагнетать революционную ситуацию: стимулировать недееспособность режима в решении социальных проблем — с одной стороны, и с ругой стороны — культивировать недовольство масс властью. Кроме того нужна идея, которая бы олицетворяла собой «светлое послереволюционное будущее», партия профессиональных функционеров идеи и просвещённая массовка, готовая поддержать функционеров в ходе разрешения революционной ситуации. Решение этих задач возлагается на масонскую периферию в среде политиков, журналистов и университетской профессуры и на им сочувствующих не посвященных ни во что профанов-свободолюбцев той страны, которой предстоит стать жертвой революции.

В Российской империи происходило именно это. Программно-адаптивный модуль Российской империи с начала воцарения Николая II был подчинён заправилам «Великобратании» как во внешней политике, так и во внутренней[28], вследствие чего социальные проблемы обострялись политикой самого же режима (один из примеров тому был приведён выше в сноске о позиции С.Ю.Витте в «рабочем вопросе» в 1996 — 1897 гг.). В таких условиях марксизм распространялся:

«Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции, развившейся ещё в90-х годах. Профессура, пресса, молодёжь, — все поклонялись одному богу — Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир от всех зол и несправедливостей и принесёт царство правды, мира, счастья и довольства. Марксом зачитывались все, хотя и не все понимали его. Студенческие комнатки и углы украшались портретами великого учителя, а также Энгельса, Бебеля и Либкнехта.

Само правительство ещё так недавно покровительствовало марксизму, давая субсидии через своего сотрудника на издание марксистского журнала. Оно видело в нём противовес страшному террором народовольчеству. Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура невозможна без террора, что террор целого класса неизмеримо ужаснее террора группы бомбистов. Читатели не понимали или не хотели понять того, что значилось чёрным по белому.

А легальный марксизм питал идейно подпольную работу “Бунда”[29] и “Российской” партии и очень облегчал им их задачу пропаганды, и стало быть, содействовал их успеху.

Непонимание нарождающегося врага во всём его значении со стороны центрального правительства не могло не отразиться и на местах» (А.Спиридович, “Записки жандарма”, Москва, «Пролетарий», 1930 г., репринтное воспроизведение 1991 г., стр. 67, 68).

Как можно понять из свидетельства А.Спиридовича:

· марксизм ответил эмоциональному неприятию российской действительности как наиболее просвещённой частью общества, так и изрядной долей простонародья (которая что-то слышала про марксизм),