30 июня со всех концов необъятной Российской Империи в Москву съехались 518 избранных депутатов. Их собрали в Чудовом монастыре, и после богослужения в Успенском соборе Кремля они принесли клятву трудиться над составлением Нового уложения с чистосердечным усердием и прилежностью. Затем церемония была продолжена в Грановитой палате. Там в торжественной обстановке в присутствии самой Екатерины II, сидевшей на троне в окружении свиты, депутаты заслушали её речь, прочитанную князем Голицыным. После этого они просили её принять титул «Великой, Премудрой Матери Отечества» и получили такой ответ: «О званиях, кои вы желаете, чтобы я приняла, ответствую: Великая — о моих делах оставляю беспристрастно судить времени и потомству; Премудрая — никак себя такой назвать не могу, ибо премудр — один Бог; Мать Отечества — любить Богом мне врученных подданных я почитаю за долг моего звания, быть ими любимою есть моё желание».

Во время торжественного открытия Комиссии Екатерина II передала депутатам для руководства лично ею сочинённый «Наказ», в котором изложила свои взгляды на все вопросы, касающиеся юриспруденции. Этот толстенный фолиант представлял собою сборник выписок из произведений зарубежных просветителей, которые она трактовала по своему пониманию, беспощадно урезывая и кромсая их.

Затем начались утомительные дни чтения бесконечного числа депутатских наказов, которые исчислялись тысячами. Затея эта не имела конца, и императрица стала утомляться. К тому же и политическая обстановка вокруг России накалялась: резко обострились отношения с Турцией. И держать в Москве такое собрание депутатов не имело смысла.

18 декабря 1768 года в Большом собрании был зачитан указ о прекращении работы Комиссии по той причине, что «…нам теперь должно быть первым предметом защищение государства от внешних врагов…». [170] На этом всё и кончилось.

В Комиссию избирались депутаты от Сената, Синода, от коллегий и канцелярий, от каждого уезда и города, от однодворцев каждой провинции, от пахотных солдат и «разных служб служилых людей», от «черносошных и ясачных крестьян», «от некочующих… разных… народов… крещёные или некрещёные…», «от казацких войск и от войска Запорожского…» и т. д. В Комиссии были представлены все сословия, кроме помещичьих крестьян, а они-то и составляли почти половину всего населения России.

Возраст депутатов должен был быть не менее двадцати пяти лет. Им предназначалось жалованье от казны: «Дворянам по 400 рублей, городовым по 122 рубля, прочим же всем по 37 рублей». [171] И были объявлены льготы — депутат, «…в какое бы прегрешение не впал, „освобождался“ от смертной казни… пыток… и телесного наказания», а кто «на депутатов… нападёт, ограбит, прибьёт или убьёт, тому учинить вдвое против того, что в подобных случаях обыкновенно». [172] А чтобы «…члена Комиссии об Уложении узнать можно было, то носить им всем знаки одинаковые, к тому от нас определённые, которые во всю жизнь их им остаются». [173] Депутатам были выданы знаки в виде золотых медалей овальной формы (размером 42x36 мм) «…для ношения в петлице, на золотой цепочке… с изображением на одной стороне вензелевого императорского величества имени, а на другой пирамиды, увенчанной императорскою короною с надписью: „БЛАЖЕНСТВО КАЖДАГО И ВСЕХЪ“; а внизу — „1766. ГОДА ДЕКАБ. 14“». [174]

В Комиссии в разное время участвовало от 518 до 586 депутатов. А поскольку некоторые из них по каким-либо причинам вынуждены были покинуть работу в Комиссии, то их заменяли другими представителями, которым тоже выдавались медали, поэтому согласно списку регистрации всего числа депутатов было выдано 652 медали. [176]

Любопытный случай, связанный с этой медалью, описал А. С. Пушкин в «Истории Пугачёва». Со всеми подробностями рассказал он о том, как бывший депутат Комиссии — казацкий сотник Падуров сумел обмануть с помощью этой медали полковника Чернышёва, и вместо того, чтобы привести его в Оренбург окольными путями, минуя повстанческие заслоны, он привёл его войско прямо к Пугачёву. Большая часть отряда полковника перешла на сторону восставших, сопротивляющиеся были уничтожены, а сам Чернышёв повешен.

Но самое интересное в этой истории то, что после подавления восстания Падуров был пойман и на основании решения суда подвержен смертной казни.

А как же закон о неприкосновенности депутата «в какое бы прегрешение не впал»?

Здесь А. С. Пушкин в недоумении разводит руками: «Не знаю, прибегнул ли он (Падуров) к защите сего закона; может быть, он его не знал; может быть, судьи о том не подумали: тем не менее казнь сего злодея противузаконна». [177]

Страшная зараза — оспа, перекочевала в Россию из Европы. Сначала она свирепствовала в центральных районах страны, но постепенно проникла дальше — на восток, угрожая существованию народностей Сибири. Эпидемия стала грозить русскому государству всеобщей трагедией.

В 1610 году оспа опустошала целые районы Нарымского ведомства, в 1631 — косила остяков и самоедов по Енисею, в 1651 году этой беде подверглись якуты на Лене. В некоторых районах выживала только четверть населения и те с паническим страхом убегали из селений и скрывались в глухой тайге. С 1691 до 1693 года болезнь безжалостно уничтожала чукотские стойбища, а «…приколымских чукчей почти не осталось». [178]