Православное духовенство зачастую являло собой пример мужества и самоотверженности в жестоких схватках с врагом. Как истинные бойцы, они находились при воинских подразделениях армии и народного ополчения, священнодействовали на их моральный дух, сражались в тылу врага, как в партизанских отрядах, так и в одиночку — в разведывательных целях, доставая порой ценнейшие сведения для русского командования. Один из подобных служителей культа — дьячок Рагозин из деревни Рюхово, стал заправским разведчиком, он так навострился в этом деле, что с его помощью было в разное время взято в плен более 700 французов. Проводил Рагозин свои разведывательные операции между Рузой и Можайском. Узнав о месте нахождения неприятеля, оставлял в лесу свою старую кобылёнку и под видом нищего приходил в лагерь французов. Собрав необходимые данные, спешил в Волоколамск к русским казачьим частям…

Бывали и такие церковные служители, которые создавали из крестьян, разбежавшихся по лесам, партизанские отряды и успешно командовали ими. Например, дьячок Савва Крастелев из города Рославля, возглавив такой отряд, бил неприятельские разъезды так, что о нём знала вся губерния, а французы боялись его панически. Долго действовал Савва, защищая местные поселения крестьян. Но однажды отряд его был окружён крупными силами французов, и знаменитый дьячок — боевой командир погиб геройской смертью, не сдавшись врагу.

А вот другой предводитель партизан — пономарь из Смоленской губернии Смирягин. Он так же успешно действовал с отрядом крестьян и даже в одном из сражений с французами отбил у них боевое знамя, за что получил от Кутузова знак отличия Военного ордена. [638]

На героические дела вдохновлял народ и сам император Александр I своим рескриптом на имя Смоленского епископа Иринея, в котором он поручал ему очередное патриотическое дело: «…Возлагаем Мы на Вас пастырский долг: внушениями и увещаниями собирать их (жителей Смоленска) и не токмо отвращать от страха и побега, но напротив, убеждать, как того требует долг и вера христианская, чтобы они, совокупляясь вместе, старались вооружиться чем только могут, дабы, не давая никакого пристанища врагам, везде и повсюду истребляли их и вместо робости наносили им самый великий вред и ужас». [639]

На основании этого рескрипта проводились проповеди и даже была составлена епископом Августином, управлявшим в то время Московской митрополией, специальная особая молитва «Об избавлении от супостатов». Пламенные слова её читались во всех приходах России, они зажигали сердца народа гневом и призывали всех сообща «…препоясаться на великую брань». [640]

Деятельность церкви этим не ограничивалась, она занималась и организацией сбора материальных средств. Священный Синод внёс в государственную казну на военные нужды полтора миллиона рублей — огромная сумма по тому времени. Кроме этого, духовенство вело активную работу по формированию народного ополчения и даже издало своё распоряжение по всей Российской империи о том, чтобы «…причетники, дети священно- и церковнослужителей, находившиеся при отцах, и семинаристы увольнялись по желанию в ополчение, получая от церкви пособие на одежду и продовольствие…». [641]

А сколько страданий понесли служители церквей и священных храмов, сохраняя их от разрушения и разграбления, а духовные святыни — от поругания. Со вступлением Наполеона в Москву церковные служители оставались при священных храмах. Вполне естественно, что все ценности были скрыты и захоронены от ворвавшихся в город врагов. Зная это, французы старались пытками и издевательствами вырвать у служителей церквей тайну ценных захоронений. Но одухотворённые твёрдой верой и преданные священному русскому Отечеству, церковные служители были непоколебимы. Благодаря их подвигам, были сохранены на Руси бесценные священные реликвии.

Вот как рассказывал религиозно-нравственный журнал «Кормчий» об одном таком эпизоде:

Зверскими пытками был замучен московский священник Вельяминов, не проронив ни слова о спрятанных церковных ценностях. Долго его окровавленное тело лежало непогребённым на улице возле церкви.

Можно привести множество подобных случаев, когда грабители подвергали священников пыткам прямо на порогах церквей и тут же убивали их за сопротивление; как бросали монахов в Москву-реку, пытаясь добиться у них признания о скрытых ценностях… Словом, духовенство тоже имело своих выдающихся героев войны наравне со всеми другими сословиями нашего Отечества и заслужило право на свои награды.

Известно, что на основании приказа главнокомандующего М. Б. Барклая-де-Толли от 22 декабря 1813 года «…Священникам… тем только, кои действительно находились во время сражений под неприятельским огнём…» была вручена серебряная медаль «В память отечественной войны 1812 года». Позже, в конце всей кампании, 30 августа 1814 года, когда уже русские солдаты возвращались из покорённого Парижа, император Александр I обнародовал манифест «Об учреждении (наперсных) крестов для Духовенства…», в котором сообщалось: «…в сохранении памяти беспримерного единодушия и ревности, увенчанных от руки Всевышнего столь знаменитыми происшествиями, возжаловали Мы учредить и поставить… за избавление Державы Нашей от лютого и сильного врага, и в прославление… сего совершившегося… ежегодное празднование в день Рождества Христова…» А «…Священнейшее Духовенство Наше, призывавшее перед Олтарём Всевышнего тёплыми молитвами своими благословение божие на Всероссийское оружие и воинство, и примерами благочестия ободрявшее народ к единодушию и твёрдости, в знак благоволения к вере и любви к Отечеству, да носит на персях своих, начиная от верховного пастыря включительно до священника, нарочно учреждаемый для сего крест с надписью 1812 года». [643]