Моим главным противником стал генеральный штаб сухопутных войск в лице генерала Людвига Бека. Свою роль сыграла здесь и установившаяся между нами многолетняя антипатия. Через несколько лет по его инициативе в недрах ОКХ (главнокомандования сухопутными войсками) родится удивительный документ, запрещающий персоналу служебные контакты с офицерами ОКВ. Бек стал на путь откровенного игнорирования приказов фон Бломберга после появления июньской директивы 1937 г. «О стратегическом развертывании вермахта». Как известно, в этом документе было впервые сформулировано положение о том, что отныне исключительной прерогативой главнокомандующего немецкой армией является разработка основополагающих стратегических инструкций, наставлений и директив для всех трех составных частей вермахта. Бек в приступе гнева приказал немедленно убрать директиву за подписью Бломберга с его рабочего стола и спрятать в бронированном сейфе оперативного отдела с тем, чтобы она больше никогда не попадалась ему на глаза. Вот факты, которые свидетельствуют о накале борьбы за кулисами реформирования управленческих армейских структур.

Логика событий требовала начать широкомасштабные преобразования со штаба главнокомандующего вермахтом и военно—политического управления. Мне представлялось, что первоочередными задачами этого этана перестройки немецкой армии должны стать:

1. Создание базовой структуры — штаба оперативного руководства тремя составными частями вермахта.

2. Создание высшего координирующего органа в рамках военного министерства.

Нашим девизом стал призыв: «Никакой монстроидальности и гиперцефалии!» Только ограниченный штат высококлассных специалистов, проверенных во времена рейхсвера, и никакой «заорганизованности». Я был настроен самым решительным образом против попыток определенных кругов «протащить» идею создания некоего «центрального министерства», равно как и против поползновений армии и флота на создание самостоятельных министерств. Я хотел «направлять, координировать и контролировать», а не заниматься раздуванием штатов и канцелярской имитацией бурной деятельности и «мудрого руководства».

Дальнейшее развитие событий показало — мы стоим на правильном пути. Мы ни в коем случае не пытались подменить собой нижестоящие командные инстанции. Наоборот, мы с удовольствием делегировали им полномочия, не требующие стандартизации и организации по единому плану, и были заинтересованы в их кадровом усилении для реализации своих планов. Я стремился к тому, чтобы штат вновь организуемой «центральной министерской инстанции» был укомплектован опытнейшими офицерами из трех составных частей вермахта. Во главу угла ставились академизм, профессионализм и искренняя заинтересованность офицеров в усилении не только «своего» рода войск, но и всего вермахта в целом.

Следующим шагом стала реорганизация института военной контрразведки. В свете стоящих перед нами задач возникла необходимость создания… централизованной структуры для всей армии. Далее на повестку дня встал вопрос формирования трех подотделов в составе службы тыла, в компетенцию которых входили следующие задачи:

а) внутриполитические (компетенция НСДАП);

б) интендантское дело и вольнонаемный персонал;

в) снабжение, денежное довольствие, государственное обеспечение.

Разнообразие и разносторонность стоящих перед службами тыла задач поставили меня перед необходимостью выделения этого отдела в самостоятельное «общее управление вермахта» — своего рода военное министерство в миниатюре.

После создания инспекции военной промышленности в составе военно—экономического штаба в 1937 г. последовало разделение последнего на два отдельных управления — экономическое и военно—промышленное.

Дальнейшие подробности интересны разве что тем, что я по—прежнему вел ожесточенную борьбу против раздувания штатов и такого хронического «уродства» бюрократии, как гиперцефалия! Разбухание аппарата и увеличение расходов на собственное содержание — то, что принципиально невозможно, например, в фермерском хозяйстве, где вступают в действие простейшие законы себестоимости, — вечное несчастье нашей заорганизованности. Остается только сожалеть, что военные власти не в состоянии содержать собственный аппарат. «Самоокупаемость» привела бы не только к рационализации ратного труда, но и к ощутимому увеличению коэффициента полезного действия армейских структур…

В 1936 г. я был произведен в генерал—лейтенанты. Трудный год — решающий период в строительстве новых вооруженных сил. В субботу, 7 марта, Гитлер решился на очень рискованную операцию: 3 батальона форсировали Рейн и выдвинулись в направления на Ахен, Кайзерслаутерн и Саарбрюкен. Вермахт вступил на территорию демилитаризованной Рейнской зоны.

Ратификация французским парламентом русско—французского договора означала, что Франция предпринимает действия, направленные против Германии, и разрывает Локарнское соглашение. Тем не менее опасность санкций со стороны французов была крайне велика. Бурный протест западных правительств заставил фон Бломберга предложить Гитлеру не рисковать и отозвать батальоны. Фюрер отклонил предложение и приказал ни в коем случае не отступать и сражаться в случае нападения противника. 2 батальон 17 пехотного полка отрабатывал строевые приемы на Рыночной площади Саарбрюкена под нацеленными на город жерлами французских пушек.

Забили тревогу три военных атташе из Лондона — своей пессимистичностью среди них выделялся атташе сухопутных войск оберст Гейр фон Швеппенбург. Гитлер вновь вызвал Бломберга и Фрича и заявил, что не собирается поддаваться угрозам. Министерство иностранных дел получило ноту из Лондона с требованием не воздвигать фортификационные сооружения западнее Рейна… В этот день фон Бломберг, вопреки моим протестам, вылетел в Бремен. Фюрер вызвал в рейхсканцелярию Фрича, министра иностранных дел Константина фон Нейрата и меня. Я впервые предстал перед рейхсканцлером, не считая моей краткой беседы с ним во время приема группы генералов. Он сразу же потребовал от Нейрата и Фрича сформулировать их видение проблемы и предложить конструктивные варианты ее решения. Потом он обратился ко мне. До сих пор я не принимал участия в беседе, а только внимательно слушал. Я сделал шаг вперед и произнес: «Так или иначе, в настоящий момент мы не собираемся возводить долговременные огневые узлы и прочие оборонительные фортификационные сооружения на левом берегу Рейна — чисто техническое решение этой проблемы займет не меньше года. Так что мы можем с чистой совестью пообещать это британцам…» Гитлер выслушал меня внимательно и благосклонно, однако принял решение дать более уклончивый «дипломатический» ответ: «Рейхсправительство изучит претензии британской и французской сторон, заверяя их в том, что даже не рассматривало вопрос об укреплениях в бывшей демилитаризованной зоне, поскольку не видит в этом ни малейшей необходимости. Пока нас вполне удовлетворяет качество оборонительных сооружений «линии Шварцвальд — Оденвальд — Веттерау — Рейн», завершение строительства которых намечено на 1950 г…»