Гитлер так никогда и не признался нам, солдатам, что сразу же после победы над Францией рассчитывал на прекращение войны с Великобританией. Мне достоверно известно, что в этом направлении им предпринимались определенные шаги и попытки политического зондажа. Несколько лет спустя в ответ на мои вопросы фюрер заявил, что, кроме «предложений британскому правительству» в речи на заседании рейхстага от 19 июля 1940 г., никаких попыток сближения не предпринимал. Что ж, в один прекрасный момент правду о тех далеких событиях провозвестят миру британские архивы.

Памятное заседание рейхстага состоялось 19.07.40. Мы прилетели в Берлин из штаб—квартиры фюрера в Шварцвальде. Ни до, ни после мне не доводилось увидеть весь цвет германского генералитета в полном составе. Мне было отведено место за Редером и Браухичем в правительственном ряду непосредственно позади имперских министров. Геринг принял на себя председательство и вел заседание рейхстага. Появление в зале заседаний Адольфа Гитлера было встречено бурным ликованием — так же, как встречали его на Ангальтском вокзале при прибытии в Берлин и торжественном вступлении в столицу через Бранденбургские ворота…

Чествование вооруженных сил стало самым ярким впечатлением моей солдатской жизни. Оказание воинских почестей и поименное оглашение командующих, главным образом, армии и люфтваффе, удостоенных высших наград и чинов, превзошли все мыслимые ожидания (Герман Геринг был произведен в рейхсмаршалы и награжден «Большим крестом» «Железного креста»). Я испытал определенную неловкость, услышав свое имя в списке награжденных. Я был ошеломлен тем, что получил право встать в один ряд с прославленными полководцами Германии, поскольку никогда не командовал армиями и, увы, не имел полководческих талантов. Я считал, что не достоин такой награды как начальник штаба ОКВ, и не совсем понимал, за какие заслуги произведен в генерал—фельдмаршалы статс—секретарь министерства воздушного флота генерал—оберст Мильх, а, например, генерал авиации становится генерал—фельдмаршалом, а не маршалом авиации…

Гитлер высоко оценил деятельность ОКВ и назвал штаб оперативного руководства «моим оперативным штабом вермахта». Особым указом фюрера генерал Йодль, начальник штаба оперативного руководства, минуя звание генерал—лейтенанта, был произведен в генералы артиллерии.

Вскоре после заседания рейхстага фюрер перебрался в Бергхоф, а через некоторое время вслед за ним в Берхтесгаден последовали я, Йодль и несколько сотрудников ОКВ. В конце июля я получил 10 суток отпуска и отправился к друзьям в Померанию, а оттуда на полуостров Дарс — к моему старому знакомому старшему лесничему Мюллеру. Это были мои последние беззаботные дни: охота на косуль, оленей и кабанов. Потом я поехал в Хельмшероде, бродил с Иллингом по полям и последний раз ощутил себя землевладельцем, кем мне так хотелось, но не удалось стать…

Вернувшись из отпуска 10 авг. 1940 г., я пребывал в полном неведении относительно новых планов Гитлера. Достоверно мне было известно только то, что следует окончательно распроститься с надеждами на скорейшее завершение войны с Британией. За спиной островитян маячила Америка с ее неограниченными ресурсами. Отказ от запланированного вторжения осенью 1940 г. и его последующий перенос на весну 1941 г. заставлял нас искать и другие способы принудить Англию к заключению мирного соглашения.

Фюрер поручил мне встретиться с маршалом Бадольо, начальником итальянского генштаба, и обсудить с ним вопрос оказания военной помощи Италии в ее североафриканской кампании против Англии и целесообразность отправки двух немецких танковых дивизий на африканский театр военных действий, учитывая то сложное положение, в котором оказался главнокомандующий Триполитанским фронтом маршал Грациани в пограничных районах итальянских колониальных владений. Переговоры состоялись в Инсбруке — около полутора суток мы с Йодлем обсуждали этот и другие вопросы ведения войны с итальянцами (активизация ПВО военных заводов в Верхней Италии, снабжение горючим и пр.).

Бадольо наотрез отказался от нашей помощи, мотивируя свое решение абсолютной невозможностью боевого использования бронетехники в Африке ввиду «низкой маневроспособности танков в условиях триполитанской пустыни». Единственным положительным результатом наших переговоров стала… ветчина, несколько банок которой маршал прислал в наш гостиничный номер в порядке решения «продовольственной проблемы»! Несолоно хлебавши мы вернулись в ставку, правда, итальянцев удалось убедить в необходимости отправки в Северную Африку спецштаба под началом генерал—майора Ганса фон Функа для изучения вопроса боевого использования танков в Триполитании.

В порядке совместного ведения боевых действий против Британии фюрер и дуче заключили предварительное соглашение об отправке усиленного контингента люфтваффе в Южную Италию для противодействия британцам в Средиземноморье — в первую очередь для ликвидации опорного пункта Мальта (военно—морской и военно—воздушной базы противника в регионе) — и защиты средиземноморских коммуникаций наших союзников, прежде всего «Италия — Триполи». К сожалению, оказание такого рода помощи не могло обойтись без серьезного ослабления наших воздушных флотов. В виде «компенсации» Муссолини уговорил Гитлера задействовать в «битве за Атлантику» итальянский подводный флот. Впоследствии итальянские подводники доставили нам едва ли не больше хлопот, чем… итальянские летчики—истребители, продемонстрировавшие свою полную несостоятельность в воздушных сражениях с Королевскими ВВС на севере Франции. В свое время фюреру не удалось отказаться от услуг «соколов Муссолини», теперь настал черед итальянских субмарин… Гитлер сказал мне, что ему не хотелось бы обижать чувствительного Муссолини недоверием, тем более что мы все равно собираемся отправлять наш подводный флот в Средиземное море.