США стали потихоньку избавляться от устаревших пут золостандарта, мешавших по полной программе насладиться тем уникальным фактом, что в их руках находился печатный станок, ставший самые твердые деньги. США распространяли доллары всему миру, пользуясь тем, что слово «доллар» фактически равнялось слову «золото». Американцы постепенно начали выпуск ничем не обеспеченной денежной массы своей национальной валюты. Теперь Соединенные Штаты выкачивали ресурсы со всего и платили за это раскрашенной бумагой. Но делалось все это в стражайшей тайне, под прикрытием умных рассуждений о денежной эмиссии, экономической науке и другой псевдонаучной трескотни.

Однако все тайное рано или поздно становится явным. Беспокойство правительств других стран нарастало. Ведь они-то, «в отличие от своих рядовых граждан, прекрасно понимали, что Соединенные Штаты занимались банальным мошенничеством. Пользуясь своим уникальным положением «борца с мировым коммунизмом» и являясь единственной державой, которая якобы могла спасти мир от «красного ядерного медведя», американцы весь этот мир обирали. Денежные купюры Соединенных Штатов являлись гарантией того, что любая страна в любой момент, предъявив доллары правительству США, сможет обменять их на золото. А на самом деле золотой запас сверхдержавы не мог покрыть всей массы выпущенных американских денег. США жили в долг, только ситуация эта была хорошо закамуфлированной и блестящие успехи американского образа жизни на самом деле были красивым кутежом безнадежно запутавшегося должника. В кредиторах США ходил весь мир, тот самый, который американцы с разной долей успеха защищали от Советского Союза. И мир был благодарен, брал доллары, отдавал взамен нефть, лес, продовольствие и другие ресурсы. Однако «благодарность» его была не столь безгранична, чтобы не замечать надувавшегося «мыльного пузыря» ничем не обеспеченной долларовой массы.

Первым выступил Париж. Президент Франции Шарль де Годль, будучи простым генералом во время второй мировой войны, не признал капитуляцию своей родной страны, а улетел в Англию, откуда призвал соотечественников бороться с нацистами до победы. Благодаря мужеству генерала Франция смогла спасти свою честь. Никто не мог сказать, что французы покорились Германии и не участвовали в общей борьбе с врагом. Однако при ознакомлении с мемуарами де Голля складывается впечатление, что основные свои силы он тратил на борьбу не с гитлеровцами и не с вишистским режимом во Франции, а со своими союзниками: Великобританией и США. [61] Англосаксы постоянно норовили «отщипнуть» кусочки оставшейся бесхозной колониальной французской империи, пытались выдвинуть на роль руководителя Сопротивления другие фигуры. Читая де Голля, просто удивляешься, какое невероятное было у него терпение. Даже при освобождении Франции летом 1944 года союзники пытались его отодвинуть в сторону и насадить В Париже угодных себе людей.

Возможно, негативное прошлое, а скорее всего, простая логика здравого смысла привела де Голля к мысли поставить американцам егиматум. Ведь и сегодня с тем, что говорил де Голль, не может не согласиться любой здравомыслящий человек: «Мы считаем необходимым, чтобы международный обмен был установлен, как это было до великих несчастий мира, на бесспорной основе, не носящей печати какой-то определенной страны. На какой основе? По правде говоря, трудно представить себе, чтобы мог быть какой-то иной стандарт, кроме золота. Да, золото не меняет своей природы: оно может быть в слитках, брусках, монетах; оно не имеет национальности, оно издавна и всем миром принимается за неизменную ценность. Несомненно, что еще и сегодня стоимость любой валюты определяется на основе прямых или косвенных, реальных или предполагаемых связей с золотом. В международном обмене высший закон, золотое правило (здесь это уместно сказать), правило, которое следует восстановить, – это обязательство обеспечивать равновесие платежного баланса разных валютных зон путём действительных поступлений и затрат золота». [62]

Почти сразу после своего переизбрания на пост президента Франции, 4 февраля 1965 года, де Голль объявил о переходе его граны к реальному золоту в международных расчетах. В соответствии с Бреттонвудским соглашением он потребовал от США менять хранящиеся «французские» $1,5 млрд на живое золото $35 за унцию. [63] Американцы, не желавшие создавать прецедента, стали давить на Францию как партнера по НАТО. Но де Голль поел еще дальше, 21 февраля 1966 года объявив о выходе Франции Северо-Атлантического блока [64] . Поскольку все формальности были соблюдены, у США не было оснований отказать Парижу.

Французы пополнили свой золотой запас, а список врагов де Голля пополнился мощнейшей державой современности. Дедолларизацию Франции де Голль называл своим «экономическим Аустерлицем», совсем забыв, что после Аустерлица неизбежно наступает Ватерлоо. Ответ не заставил себя ждать. В 1967 году де Голль вернул американцам их бумажную наличность, и вот уже в мае 1968 года во Франции начались волнения. Сценарий очень напоминает более близкие к нам китайские события на площади Таньаньмынь в 1989 году, о которых мы поговорим чуть позже.

Все начинается со студентов. В знаменитом Латинском квартале Парижа студенты требуют открыть факультет социологии в парижском пригороде, закрытый после конфликта с администрацией. Когда следует отказ – начинается возведение баррикад и поджоги автомобилей. Это хорошо знакомая нам провокация для «получения» жертв. Полиция пытается разогнать студентов, в столкновениях многие получают ранения, часть зачинщиков арестована. Теперь у митингующих есть повод потребовать еще и освобождения товарищей. К студентам неожиданно присоединяются профсоюзы, объявляющие суточную забастовку. Позиция де Голля жесткая: с мятежниками никаких переговоров быть не может. Но, не ведя переговоров, власть и не наводит порядок железной рукой: Сорбонна превращается в центр анархии и беспорядков, а профсоюзы проводят грандиозную манифестацию и начинают бессрочную забастовку. Причина начала беспорядков уже забыта: трудящиеся Франции требуют повышения заработной платы и улучшения условий труда. Любой «трудящийся» всех времен и народов глубоко убежден, что ему не доплачивают, а тут такой момент для нажима на власть. Но главная цель тех, кто устроил беспорядки, – отстранение строптивого французского президента от власти.

Он покусился на самое святое – на его величество доллар. На парижских стенах и в толпе демонстрантов плакаты: «Пора уходить, Шарль!». Упорный де Голль сопротивлялся еще почти год и ушел в отставку только 28 апреля 1969 года. А 9 ноября 1970 года у «могильщика» доллара остановилось сердце. Любопытно, что ушедший вроде бы «на волне народного гнева» де Голль был и остается очень популярным среди населения Франции. Казалось бы, сметенный манифестациями и забастовками, генерал-президент уйдет в политическое небытие. Так всегда случается с политиками, ненавистными собственному населению. Нет ведь в России партии Керенского, президент Ельцин не оставил после себя ни идеологии, ни партии, и даже в очень отходчивом русском народе о нем остались самые негативные воспоминания. Шарль де Голль же оставил французам голлистскую партию «Союз за народное движение» (UМР). Это не какой-то осколок былого величия, ее в сегодняшней Франции представляет президент Николя Саркози...