Когда Таня, Виталий и старик снова очутились в комнате дежурного, у барьера, сержант встал, закурил и устало потер лоб.

— И что же в гостинице случилось? — он развернул паспорта и взглянул на Виталия и Таню, сверяя фотографии. Потом остановил взгляд на старике, который начал уже ворчать, что ему давно пора домой. — А это кто, свидетель?

Милиционер кивнул.

— Не понимаю, — быстро заговорил Виталий. — При чем тут я?! Я посидел с ней вечером, и все. У меня утром репетиция, а потом концерт в Муздрамтеатре. Я должен выспаться. Я здесь с Москонцертом. Отдайте мне паспорт и отпустите.

— Тише, тише… Не шумите… Сейчас все выясним.

Таню внезапно охватило безразличие. Даже сама удивилась, до чего ей стало скучно и безразлично, как дальше будут развиваться события.

— И вообще какое я имею отношение к этой ненормальной? — не унимался Виталий. — Если бы я знал, что она на такое способна, я бы ни за что с ней не связывался. Я ведь и знаю-то, знаю ее всего несколько часов. Это, конечно, было легкомысленно с моей стороны — приглашать ее в номер, но мы ничего плохого не делали — только поужинать хотели. В одиннадцать она ушла… А теперь мне и правда нужно идти спать, у меня завтра рабочий день.

«Ну и трус. И предатель», — почти спокойно констатировала про себя Таня.

— Девушка говорила, что вы — друг ее детства, а вы заявляете, что познакомились сегодня, вернее, вчера, — заметил милиционер, глянув на часы. — Что вы на это скажете, Красовская?

— Ничего не скажу. Он говорит правду, — и она презрительно посмотрела на Виталия, который сразу же отвел глаза.

— Что вы делаете в Ужгороде? — спросил милиционер.

— Я уже говорила. Проездом.

— Где остановились?

— У подруги.

— Чем занимается ваша подруга? Кто она? Адрес.

— Она студентка. И не нужно ее трогать. Она ни при чем. Я виновата — со мной и разбирайтесь!

— Куда едете?

— В Мукачево.

— Зачем?

— По личному делу.

— По какому такому личному?

— Это касается только меня.

— А все-таки?

— У меня там жених.

— Где он работает? Адрес.

— Он служит — пограничник… — ответила Таня. — И больше не будем об этом говорить.

— Где вы работаете?

Тане показалось, что голос сержанта зазвучал насмешливо.

— Художница.

— Хорошо. А что вы делали на карнизе гостиницы? — усмехнулся сержант.

— Я уже тысячу раз объясняла…

— Воровка она, — не выдержал старик. — Что же еще! Ишь что надумала — по окнам лазить! Все это она врет, что к нему шла. Я сам видел, как она из одного окна вылезла, а в другое лезла…

Усилием воли Таня отключилась: рассматривала пол, стол, стену, старалась не думать ни о чем другом, чтобы не слышать, что плетет этот старик. Ощутила, как горькая волна раздражения и презрения прокатывается по сердцу. А старик все говорил, говорил, говорил…

Наконец сержант остановил этот поток слов, обратившись к Тане:

— Вы были и в других номерах гостиницы?

— Да. В одном. Случайно попала не в то окно. Там никого не было, но я сразу же вылезла оттуда. Тогда меня и заметил этот… — она пренебрежительно кивнула в сторону свидетеля.

Старик вскинул голову, но сержант не дал ему говорить, сказав, что и так уже все ясно, и выпроводил. Тот направился к выходу, глубоко неудовлетворенный тем, что его не выслушали до конца.

Виталий попросил разрешения закурить и отошел в угол.

Сержант коротко записал суть происшествия в книгу.

— Итак, красавица, шатаетесь с малознакомыми мужчинами по гостиницам, лазите к ним в окна. Прекрасная характеристика! — сказал сержант, закончив запись и, видимо, считая своим долгом провести воспитательную работу. — М-да… И жених, говорите. Пограничник. Это же надо — придумать такое! У наших пограничников, красотка, таких невест не бывает… — И он с издевкой во взгляде уставился девушке в лицо.

Этот взгляд словно хлестнул ее плетью по глазам.

— Вы — тупица и дурак, хоть и в форме, — тихо, но выразительно сказала она.

От неожиданности сержант вздрогнул, растерялся и, не зная, что сказать, ляпнул:

— А ты… Знаешь, кто ты? Ты — настоящая шлюха! Вот!

Теперь замерли все: и Виталий в углу, и молодой милиционер с открытым от удивления ртом, и сам сержант. Наступила такая гнетущая тишина, что было слышно, как под досками пола шуршит мышь.

И среди этой тишины Таня перегнулась через барьер и влепила сержанту звонкую оплеуху.