Дара осталась у входа, возле охранника, с блаженной улыбкой развалившегося на полу. Мамонт открыл дверь его ключом и вошёл один. Несмотря на жару, Джейсон был одет в какую-то чёрную униформу, внешне напоминающую одежды католического священника. Он увлечённо что-то выстригал ножницами из цветной бумаги, склонившись над столом, и на стук двери никак не среагировал — видимо, к нему входили часто.

— Здравствуйте, Джейсон, — проговорил Мамонт у него за спиной.

Тот услышал незнакомый голос и лишь поэтому оторвался от занятия. Его стремительный взгляд пробежал с ног до головы, остановился где-то на переносье Мамонта — не хотел смотреть в глаза.

— Здравствуйте. Я вас не знаю.

— Да, мы никогда не виделись, — подтвердил Мамонт. — Но у нас есть общий знакомый…

— Не хочу с вами разговаривать! — вдруг заявил Джейсон. — Оставьте меня. Я выставил свои условия, и пока они не будут выполнены, ни с кем не стану разговаривать.

— Я русский, — начал было Мамонт. — И приехал…

— Это ничего не значит! — закричал он. — Русские тоже приезжают в Президио и расписываются собственной кровью!

— Вы разбудите охранника, Джейсон, а он только что заснул.

Узник выпрямился, ожёг взглядом Мамонта и, приоткрыв входную дверь, несколько секунд смотрел на спящего верзилу и Дару, стоящую над ним.

— Всё хорошо, Джейсон, — сказала она. — Этот парень сейчас во сне любит свою женщину.

Дениз прикрыл дверь, обернулся к Мамонту, прижав её спиной.

— Твой приятель Эд в Боснии выполнил твою просьбу, Джейсон, — перешёл на «ты» Мамонт. — Он убил «иезуита». Кажется, его звали Барлетт-Бейлесс, так?

— Мой приятель Эд?..

— Не знаю, считаешь ли ты его приятелем, но вы пили с ним всю ночь перед твоим отъездом в Штаты. Помнишь корчму в сербской деревне? А на утро вы очутились в винном погребе.

— Я всё помню… Так вы пришли сообщить мне об этом?

— И не только, — Мамонт выложил на стол несколько фотографий. — Тот, кто отнял у тебя волю — мёртв.

Джейсон, не прикасаясь к фотографиям, посмотрел на снимок трупа Брута Бейлесса, указал пальцем.

— А это — что?

— Стрела. Арбалетная стрела, — пояснил Мамонт. — Эд прикончил его из арбалета.

Джейсон взял ножницы, пощёлкал лезвиями, проговорил с горечью:

— Этого можно было… не делать. Разве я стал вольным? Нет… Хотя Эд оказался парнем слова. Мы с ним славно погуляли ночь. Тогда я действительно испытал ощущение воли. Не свободы, а именно воли!

Мамонт не стал подталкивать его к разговору. Джейсон около получаса молчаливо бродил по своему блоку.

Досуг узник проводил за странным, на первый взгляд, занятием: делал бумажные аппликации — примитивные детские картинки, обязательно с водой, землёй и солнцем. Однако это говорило о многом. Джейсон, по сути, занимался психологическим тренингом, удерживая своё сознание в плоскости реальной жизни и нормального мировосприятия.

— Послушайте! — оторвавшись от воспоминаний, оживился он. — Не могли бы мне сказать… Почему «иезуит» избрал меня для своих грязных дел? Почему затащил меня в эту лабораторию?.. Есть много офицеров и… гражданских людей, которые бы охотно стали служить в этих дьявольских подразделениях. Я знаю таких! Им всё равно, кто станет мишенью — американцы, французы, голландцы или русские… Он же выбрал меня!

— Ты оказался самым подходящим материалом, Джейсон. — Мамонт отложил его детские аппликации. — И это далеко не случайно. «Иезуит» увидел твой рок, который приведёт тебя к власти над сознанием многих людей. Ты станешь кумиром Америки, но всё это произойдёт естественно, без рекламы и идеологической обработки.

— Вы говорите чушь! Я никогда не ощущал в себе каких-то уникальных способностей, таланта вождя. Мне было нелегко командовать даже батальоном!

— Командовать батальоном и вести за собой заблудших, ослеплённых людей разные вещи, Джейсон. А относительно своих способностей… Вспомни, почему умер тот парень-негр в офицерской школе? Ещё до того, как ты нанёс ему удар?.. Тебя выбрали из многих и поместили сюда только потому, что можешь нести в своей руке смерть. Но и жизнь — тоже! Как всякий одарённый от природы, ты в равной степени способен утверждать и добро, и зло. Всё зависит от того, в какие руки ты попадёшь и какой сделаешь выбор.

— Это самое сложное — выбор…

— Ты его сделал.

— Ничего я не сделал! Единственное, что я хочу — вырваться из Президио.

— Это уже выбор!

Наконец Джейсон взглянул открыто в глаза Мамонту.

— Как вас зовут?

— Называй меня Ирвин.

— Ирвин… Прошу, помоги мне выбраться отсюда.

— Я и пришёл, чтобы помочь, — сказал Мамонт.

Джейсон сразу ожил, стремительно озираясь по сторонам, словно ища, что следует взять с собой.

— Мы сейчас уйдём отсюда? Я уйду с вами?..

— Нет, Джейсон, сейчас ты не уйдёшь, — умерил пыл Мамонт. — Придётся тебе ещё некоторое время пожить в Президио.

— Это… невозможно — уйти с вами? Технически невозможно? Вы же как-то прошли сюда, через охрану, сигнализацию…

— Технически возможно. Только я должен вытащить тебя отсюда официальным путём, — Мамонт старался говорить так, чтобы не сильно разочаровывать узника. — Ты выйдешь отсюда сам. Они выпустят тебя.

Джейсон опустил голову, сокрушённо потряс ею, выдавил тихо: