— Я принадлежу к «голубым каскам» миротворческих сил. Они должны понимать, что за захват офицера войск ООН последуют санкции!

— А кто знает, что ты здесь, в винном погребе? Кто видел, как ты заходил в корчму?

— Меня станут искать! Америка не оставляет своих граждан!

— Ишь ты, сразу вспомнил, что американец, — по-русски сказал Арчеладзе. — Ну, жди, может твоя страна пригонит сюда авианосец.

— О чём ты говоришь? — прислушался Джейсон.

— Говорю, что мне повезло. Сербы-то установят, что я русский, а вот с тобой будут проблемы.

— Ты так считаешь?

— Сербы в Боснии ненавидят янки. Вы пришли сюда, чтобы захватить Землю Сияющей Власти. Они за эту землю бьются всю свою историю.

Джейсон сел спиной к бочке на деревянный постамент.

— Что могут со мной сделать?

— Трудно сказать… Всё, что угодно. Даже расстрелять и зарыть где-нибудь. Смотря кому в руки попали… Или наденут тебе обруч на голову, намажут мазью и через несколько часов обрастёшь рыжей шерстью. Вернут, так сказать, в естественное состояние.

— Это, надеюсь, шутка? Эд, я спрашиваю серьёзно!

— Серьёзно и отвечаю!

— Что значит, обрастёшь шерстью?

— Обрастёшь и всё, как горилла.

Джейсон так и не разобрался, юмор это или нет, помолчал пару минут. Тем временем Арчеладзе прыгал по погребу, тщательно осматривая пол — чтобы разрезать верёвки, сгодился бы крошечный осколок бутылки, консервная банка, даже чешуйка ржавчины. Однако хозяин держал помещение в идеальной чистоте.

Под краном бочки стоял белый эмалированный тазик, чтобы не проливать на пол и капли вина…

Полковник нагнулся и поднял таз, осмотрел, примерился ударить его о стену, чтобы отскочил осколок эмали — края должны быть как бритва.

— Я же не хотел ехать! — в отчаянии, сквозь зубы вымолвил Джейсон. — Второй раз меня затащили сюда, в Боснию. И переподчинили батальон! Я же чувствовал!.. Эд, я чувствовал, плохо кончится. С самого начала была такая спешка, путаница!.. Я спокойно отдыхал в Президио, у родителей, у меня был законный отпуск…

— Где-где ты отдыхал? — Арчеладзе опустил уже занесённый над стеной тазик.

— В Президио.

— Какое знакомое название! Где это?

— Недалеко от Сан-Франциско, по сути, пригород. Там раньше была военная база, теперь ничего нет.

— А почему ты там очутился?

— Приехал в отпуск, к родителям, — Джейсон заметно начинал тосковать. — Они переехали туда три года назад. Там стоит дом… Его построил мой прадед, русский офицер, когда эмигрировал в Америку.

— Любопытное совпадение! О Президио я уже наслышан… Там у вас не военная база, а какой-то вертеп, где собираются духи мёртвых.

— Я не знаю этого. Мне там понравилось.

— Ещё бы! Все вы оттуда вылетели, духи, — по-русски пробубнил полковник и вновь примерился ударить таз о стену, однако пехотинец насторожился.

— Кто-то идёт! Стук за дверью!

Арчеладзе замер. Через секунду в скважине провернулся ключ и дверь распахнулась сразу настежь.

В проёме стоял корчмарь, одетый в расстёгнутый овчинный кожух, из-под которого торчал ствол «Калашникова». Стоял и вглядывался в полумрак погреба, и, когда присмотрелся, вошёл внутрь, по-хозяйски прошагал к бочке, к Джейсону, уставился на него исподлобья и сказал, не оборачиваясь к Арчеладзе:

— Переведи ему: мы узнали его. Он — Джейсон Дениз, командир экспедиционного батальона ВМС США. Это он охранял зону, где расположена гора Сатва. И это он не допускал сербов, когда они приходили молиться к святому месту. Скажи, он нам нужен, поэтому сегодня вечером его переправят в горы, в надёжное место.

Арчеладзе перевёл, на что пехотинец вскочил и неожиданно стал ругаться и грозить, что миссия ООН обязательно применит санкции или даже меры военного характера. Корчмарь не требовал перевода, и полковник стоял молча. Выслушав возмущённую речь американца, хозяин погреба выхватил из-под полы автомат, упёр его в грудь.

— Скажи ему: мне не хочется пачкать свой погреб его поганой кровью. Но я всё равно потом прострелю ему голову!

— Потом он тебя убьёт, — перевёл коротко Арчеладзе, просчитывая взглядом расстояние до серба — можно ли отсюда, без прыжка, рубануть кромкой таза ему по шее… А он почувствовал это, резко повернул автомат в сторону полковника.

— Зачем ты взял таз?

— Хотел налить вина, — тут же вывернулся он. — Очень хочется пить.

Корчмарь выхватил у него посудину, взял под мышку.