– И?

– Этот Трой только что получил частичный доступ к одной из правительственных систем в Вашингтоне. И обнаружил, что сюда заслали федерального агента. Сначала все решили, что речь идет о вас. Затем Трой копнул поглубже и уточнил, что этот агент – женщина, и она находится здесь уже несколько недель.

Я недоуменно уставился на нее. Тереза Даниэль действует неофициально. В правительственных компьютерах на нее ничего нет. Затем я вспомнил ноутбук Даффи с эмблемой министерства юстиции на экране. Вспомнил провод от модема, извивающийся по столу, проходящий через сложный адаптер и подключенный к телефонной розетке в стене. Через него ноутбук Даффи был связан с компьютерами всего мира. Неужели Даффи хранит в нем закрытые сведения? Для личного пользования? Чтобы в случае чего можно было оправдаться задним числом?

– Не хочу думать о том, что они сделают, – продолжала Элизабет. – С этой женщиной.

Вздрогнув, она отвернулась. Я успел дойти до прихожей. Застыл на месте. Машин здесь нет. А до того, как попасть хоть куда-нибудь, – двенадцать миль пустынной дороги. Три часа быстрым шагом. Два часа бегом.

– Забудьте об этом, – окликнула меня Элизабет. – Вас это не касается.

Обернувшись, я вопросительно посмотрел на нее.

– Забудьте об этом, – повторила она. – Этим занимаются как раз сейчас. Скоро все будет кончено.

Второй раз я встретился с сержантом первого класса Доминик Коль на третий день ее службы у меня. На ней были форменные шорты и футболка цвета хаки. Было очень жарко. Это я запомнил прекрасно. Нас накрыла какая-то тепловая волна. У Коль были загорелые руки. Кожа такого типа в жару кажется запыленной. Коль нисколько не вспотела. В футболке она смотрелась обалденно. На плечах лычки, справа на груди «Коль», слева «Армия США», обе нашивки чуть выгнуты, повторяя форму груди. Коль принесла папку, которую я ей дал. Теперь папка распухла, пополнилась новыми бумагами.

– Мне нужен напарник, – сказала Коль.

Я почувствовал себя виноватым. Она уже третий день работает у меня, а я еще до сих пор не выделил ей напарника. Я попытался вспомнить, выделил ли я ей рабочее место. А также шкафчик для личных вещей и комнату.

– Вы уже познакомились с человеком по фамилии Фраскони? – спросил я.

– С Тони? Вчера. Но он лейтенант.

Я пожал плечами.

– Я ничего не имею против того, чтобы офицеры работали вместе с сержантами. В уставе по этому поводу ничего нет. А если бы и было, я бы все равно не обратил бы на это внимания. Вы не возражаете?

Она покачала головой.

– Но, может быть, возражать будет он.

– Фраскони? Не будет.

– Значит, вы его предупредите?

– Разумеется, – подтвердил я.

Я написал для себя напоминание на листке бумаги: «Фраскони, Коль, напарники» и подчеркнул дважды, чтобы наверняка не забыть. Затем указал на папку, которую принесла Коль.

– Что у вас нового?

– Есть новость хорошая и новость плохая. Плохая новость заключается в том, что система работы с закрытыми документами на полигоне из рук вон плохая. Возможно, все дело в простой халатности, но скорее всего, кто-то сознательно все расстроил, чтобы было проще скрывать то, чего не должно быть.

– Кто этот тип, о ком идет речь?

– Одно светило науки по фамилии Горовский. Дядя Сэм забрал его прямо из Массачусетского технологического института. Приятный человек, во всех отношениях. Говорят, умный до жути.

– Он русский?

Коль покачала головой.

– Поляк, в миллионном поколении. Никаких намеков на идеологию.

– Когда этот Горовский учился в институте, он болел за «Красные носки»?

– Почему вы так решили?

– Они все со странностями, – объяснил я. – Проверьте это.

– Вероятно, речь идет о шантаже, – продолжала Коль.

– А что за хорошая новость?

Она раскрыла папку.

– Та штука, над которой сейчас работают эти ребята, представляет по сути своей маленький снаряд.

– С кем они работают?

– С фирмой «Ханиуэлл» и корпорацией оборонного ведомства.

– И?

– Снаряд должен быть тонким. Это называется «подкалиберным». На танках устанавливаются пушки калибра сто двадцать миллиметров, но эта штуковина значительно тоньше.

– Насколько тоньше?

– Пока что это никому не известно. Как раз сейчас ведутся работы над отделяемой оболочкой. Эта оболочка окружает снаряд, доводя его до нужного калибра.

– Я знаю, что такое подкалиберный снаряд, – вставил я.

Коль пропустила мое замечание мимо ушей.

– Оболочка будет отделяемой, то есть, как только снаряд вылетает из дула орудия, она сразу же разваливается и отпадает. Сейчас ученые пытаются определить, должна ли она быть из металла или ее можно делать из пластмассы. Они называют ее «сабо». По-французски «ботинок». То есть получается, что снаряд словно надевает маленькие ботинки.