–  Так что там с загрузкой?
– спросил Пилот.

Он смотрел на Мэллара с плохо скрытой брезгливостью - сказывались предрассудки Центра. И с легкой, до конца не осознанной опаской смотрел - пусть усталый и пустой старикашка, но какой-то очень спокойный…

–  Все готово. Только давай сначала решим с нами. В удивлении Пилот вытаращил глаза. Несколько долгих секунд они стояли друг против друга, вслушиваясь в монотонный свист ветра.

–  Что значит "все готово"? Сколько тюков?

–  Норма, - усмехнулся Мэллар.

Пилот даже растерялся. Маленькая головка, прилепленная к костюму. На фоне коричневых гор и жестких изломанных ветвей.

–  Кто же это… Ведь больные же…

Его голос слышался еле-еле. Не костюмный голос, у которого даже шепот гремит.

–  Все в порядке, норма, - переполненный презрением к себе и гордостью за себя, ответил Мэллар.
– Ну, не так чтобы совсем норма, кондиции не те, но это ладно. Это у вас доведут.

–  Ты один, что ли, собирал?
– все еще удивленно, однако уже с неопределенной обвиняющей ноткой в голосе сказал Пилот.

–  Да понимаешь… - Мэллар жутковато улыбнулся, и его улыбка еще больше испугала Пилота. Пилот вдруг понял, что совсем Мэллара не узнает, хотя всего несколько часов назад разговаривал с ним.
– Кто на ногах был, тот помогал. Но, конечно, мало кто сейчас на ногах.

Совсем мало. Никто.

При правильной постановке дела, как любил говорить Ченджи, самоучка-законник Ченджи, наш всеобщий прокурор (вот он сейчас лежит за этой стеной… потрясающая работа мускулов лица… ему бы в актеры…), так вот, при правильной постановке дела на Париже-Сто вообще бы не надо было людей, кроме разве одного-двух дежурных, профессиональных бездельников, так, на всякий случай. Но где вы найдете правильную постановку дела, если Интеллектор может только рекомендовать, если люди не хотят (и правильно делают!), а если точнее, хотят, но побаиваются (и тоже правильно делают) отдать ему управление полностью. И незачем надрываться тут людям, с самого начала машин надо было побольше нагнать, сколько бы оно ни стоило, ведь предсказывался высокий индекс потребности! И какая разница, что сюда нужны несерийные машины? Несерийность - не повод делать плохие вещи, вон, весь сарай завален рухлядью, взять хотя бы тех же гусе…

–  Я уже сказал, - словно птичий вскрик, раздался голос Пилота, - могу взять двоих. И все.

–  А ты пойди к ним да и сам выбери, кого брать… - зарычал Мэллар.

…ниц, хотя бы тех же гусениц взять - ведь это просто позор, пусть пойдет, пусть сам выбирает, в самом-то деле… Один человек работает в три раза быстрее, чем весь наличный состав гусениц Бар-рака! Этого просто быть не может, это несусветная чушь, а не машинное замещение! Человек точнее, чем гусеница, может оценить срок созревания - это даже не смешно, за это не ругать, за это судить надо! Четыре раза переделывать техническое задание на репроцессор! А индекс, между прочим, растет, этот проклятый индекс потребности в синаконе…

Пилот что-то спрашивал, Мэллар что-то ему разъяренным голосом отвечал.

–  Понимаю, - внезапно спокойно и сухо сказал Пилот.
– Конечно. Тебе не хочется, чтобы тебя обвинили, чтобы на тебя показали пальцем - мол, вот он, человек, обменявший наши жизни - тысячи, может, миллионы жизней - на жизни десяти человек.

–  Откуда такие цифры?

–  У меня одна цифра - девяносто семь. Это уже не потребность, это крайняя необходимость, это почти катастрофа!

–  В чем катастрофа? Кто умрет? От чего?

Пилот сверкнул глазами, скривил презрительно губы.

–  Я так и знал, что об этом заговоришь.

Вопрос был неуместен, и Мэллар сознавал это. Это был изначально провокационный вопрос, в приличном обществе его бы просто проигнорировали, только взяли бы себе на заметку никогда, ни при каких обстоятельствах с задавшим такой вопрос не общаться. Но Пилот, видно, к приличному обществу не принадлежал и потому озверело ответил:

–  Я не знаю! И никто, кроме Интеллектора, не знает! Спроси у него - и он даст тебе ответ на пятьдесят два тома специальной терминологии. Ты их прочтешь?

–  Ладно, - сказал Мэллар.

–  Я знаю одно: Интеллектор ни разу не ошибался. Он, в принципе, не может ошибаться. Или ты об этом не слышал?

–  Я же сказал, ладно.

–  В самом лучшем случае, - чуть успокоившись, сообщил Пилот, - если даже не брать синакон, уместится только пять человек. А си-након я возьму.

–  Аппаратура, - сказал Мэллар.

–  Нет там лишней аппаратуры! Да и та ничего не весит. И места много не занимает. Не станешь же ты вынимать бортинтеллектор.

–  Хватит, - сказал Мэллар, болезненно покривившись.
– Пошли.

Он оторвался наконец от стены, запахнулся плотнее, хотя ветра уже не было. Но наволокло туч - обычный стопарижский день этих широт. Было здесь местечко, тысячах этак в пяти километров, шикарное местечко, способное превратить Париж-Сто в планету ранга курортной, только очень уж небольшое - но там не рос синакон. В данном случае, правда, Мэллара синакон не интересовал. Его интересовало местечко.

Тяжесть, такая тяжесть на плечи. У Мэллара не было сил свернуть, он даже думать об этом боялся, оставалось идти прямо. Прямо перед ним был Пилот, и Мэллар пошел на него. Тот удивленно посторонился.