29. «Инопланетный звёздный рой» (Alien Starswarm, 1991). В соавт. С Роджером Желязны - «Если у вас ничего не получится с Фаустом» (If at Faust You Don't Succeed, 1993).

30. «Пьесы Дягилева «Мир Реки» (Diughilev Plays Riverworld, 1993).

31. «Чужие: Урожай чужих» (Aliens: Alien Harvest, 1995).

32. «Звездный путь: Глубокий космос-9. Игра Лаэрта» (Star Trek: Deep Spare Nine: The Laertian Gamble, 1995). Новеллизация сценария.

33. В соавт. с Роджером Желязны - «Фарс, которому пора положить конец» (A Farce to Be Reckoned With, 1995).

34. «Драконовский Нью-Йорк» (Draconian New York, 1996).

35. «Сома Блюз» (Soma Blues, 1997).

36. «Вавилон-5: К оружию!» (Babylon 5: A Call to Arms, 1999).

Ее героями были Авраам Линкольн и Альберт Эйнштейн. О Линкольне речи не шло, но прикинуться Эйнштейном я при некотором старании мог. Я отрастил темные усы, на голове у меня появилась нечесаная седая грива. Для гардероба отобрал шерстяные брюки, белую хлопковую рубашку, габардиновый пиджак с узкими лацканами. Только ботинки были мои собственные, самые любимые - из натуральной кожи, австралийская копия модельной обуви середины двадцатого века, удобные, разношенные. В зеркале гримерной отразился симпатичный, рослый, моложавый родственник старины Альберта, помесь Эйнштейна и ее психиатра, доктора Гринсона.

Параллельные вселенные, окружающие вечер субботнего дня 4 августа, были так истоптаны - тут тебе и туристы, и биографы, и любители скандалов, - что появляться там не было никакого смысла. К тому же мне хотелось вкусить дух старого Лос-Анджелеса, каким он был еще до землетрясения. Поэтому я выбрал пятницу, 18 часов, и материализовался в кабинке мужского туалета аэропорта Санта-Мо-ники. Некоторые избирают места безлюдные, а мне подавай аэропорты, железнодорожные и автобусные вокзалы. Здесь все чужие, поэтому погрешности в вашей одежде никого не интересуют. Общественный транспорт предназначен для всех, в толпе ничего не стоит затеряться. Блок переноса, замаскированный под чемоданчик, выглядит совершенно невинно. Я купил в киоске пару пачек «Лаки Страйк», нанял в отделении агентства «Герц» синий «плимут» с автоматической коробкой передач, бросил брезентовую сумку с камерой и чемоданчик в багажник и, изучив карту, нашел мотель на бульваре Уилшир.

Здание было выстроено в ложно-испанском стиле: розовая штукатурка, красная черепичная крыша, колоннада вокруг бассейна; паренек со стрижкой новобранца, в белой футболке, заигрывал с сопливыми девчонками вместо того, чтобы чистить бассейн. Я не закрыл дверь своего номера и, вытащив сигарету, наблюдал за лодырем до тех пор, пока на него не набросилась толстая тетка в халате, потребовавшая, чтобы он взялся за дело. Девчонки радостно хихикали.

До наступления вечера я колесил по округе. Полюбовался в Санта-Монике причалом, который потом снесло цунами (она говорила Гринсону, что собирается побывать там в субботу вечером, но потом передумала и осталась дома), поужинал в «Дансерз»: колоссальный бифштекс, печеная картофелина размером с футбольный мяч, бутылка красного калифорнийского вина. Потом медленно проехал «Милю Чудес», опустив стекла и наслаждаясь волнами горячего воздуха. Все мне было любопытно: стриптиз и кинотеатры, бары и уличные проститутки. Многие женщины походили на нее прической и обтягивающими платьями и почти все без стеснения строили мне глазки.

Я поставил машину рядом с клубом «Блу Нот» и зашел внутрь. Над дверью клуба красовался огромный неоновый бокал синего цвета с золотым неоновым джином, в который падала здоровенная зеленая оливка, тоже неоновая. У стойки я заказал виски и послушал трио джазистов. Худой белый саксофонист с козлиной бородкой так истязал свой инструмент, что хотелось поверить: где-то внутри засела и не желает выходить мелодия. Бедные поклонники позднего модерна воображали, что разглядели контуры будущего! Грядущее казалось им суровым, нестройным, преодолевшим постылое мещанство. Им было невдомек, что и в будущем, как и в настоящем, центром мироздания останутся жратва и скучная работа, и что в 2043 году люди по-прежнему сходят с ума по любительским мужским квартетам, поющим без аккомпанемента.

Я тянул виски, и у меня кружилась голова. Приятное ощущение! К алкоголю я присовокупил никотин, выкурив еще две сигареты. Пары за столиками обсуждали интимные подробности жизни, предшествующие постели. А тем временем она не могла уснуть у себя в Брентвуде: ее донимали телефонные звонки. Незнакомые голоса в трубке требовали, чтобы она оставила Бобби Кеннеди в покое.

Темноволосая женщина, причесанная под Жаклин, в черных перчатках и с огромным декольте, села у стойки рядом со мной. Пение закончилось, раздались жидкие аплодисменты.

–  Терпеть не могу этот новомодный вой, - заявила она.

–  Очень созвучно времени, - откликнулся я. Женщина окинула меня непонимающим взглядом и рискнула засмеяться.

–  Время можно проводить по-разному.

–  Я еще не то видал, - сообщил я.

–  Вы не американец? Чувствуется акцент.

–  Я родился в Германии.

–  Значит, вам досталось?

Я опрокинул стакан скотча.

–  Вроде того.
– У нее были густо накрашенные веки и ресницы длиной в добрый сантиметр, бледно-розовая помада на тонких губах. Ее трудно было представить без косметики.
– Разрешите вас угостить.