Шрифт:
— Что касается вашего, господин Зиверс, института, то, как одно из подразделений СС, он тоже подлежит эвакуации. Думаю, что для этого одной обычной субмарины вам хватит. Только не вздумайте загружать на нее свою присноизвестную «Коллекцию черепов жидобольшевистских комиссаров» [75] .
— Напрасно вы иронизируете, гросс-адмирал.
— А кто вам сказал, что я иронизирую? Наоборот, я возмущаюсь.
— Эта коллекция является уникальной и представляет несомненный научный интерес.
75
Существование такой коллекции штандартенфюрер Зиверс подтвердил во время допроса его следователями комитета уполномоченных Международного военного трибунала, состоявшегося 8–9 августа 1945 года. Всего было собрано 150 черепов советских евреев — политработников и командиров из числа умерщвленных в концлагерях, и хранились они в морге анатомического института в Страсбурге.
— Но позволю себе предупредить, что, когда коммунисты узнают о ней, они начнут создавать коллекции из наших с вами черепов и скелетов. Так что чем скорее вы избавитесь от этой коллекции, тем лучше будет для всех нас.
— А я настаиваю на том, что эту коллекцию следует эвакуировать в Южную Америку и там, в одной из новых секретных лабораторий, продолжить ее изучение. Кроме того, я готов представить список научных сотрудников института «Аненэрбе» и фонда общества «Аненэрбе», то есть «Аненэрбештифтунга», которые достойны спасения и эвакуации.
— Там и такие, достойные случаются? — ухмыльнулся Дениц.
— Ради Бога, гросс-адмирал! — пристыдил его Гиммлер. — Не здесь и не сейчас!
— Это, — не позволил сбить себя с толку штандартенфюрер СС Зиверс, — прежде всего, оберштурмфюрер доктор Августин, оберфюрер доктор Вуст, профессор доктор Брандт, назначенный вашим, господин рейхсфюрер СС, личным референтом, — при этих словах руководитель «Аненэрбе» мстительно взглянул на Деница, — и несколько других лиц, чьи труды уже являются достижением нашей науки.
— Об эвакуации «Аненэрбе» мы поговорим чуть позже, значительно позже, — болезненно поморщился Гиммлер. — А вы, Кальтенбруннер и Скорцени, отработайте маршруты отхода из окруженного Берлина высших чинов СС, СД и гестапо. За вами — все: пограничные коридоры, проверенные люди, надежные явки, засекреченные банковские счета и запасы драгоценностей, благодаря которым данные лица смогли бы какое-то время продержаться в нелегальном положении…
— Очевидно, речь должна идти о создании нескольких поселений в районе нашей базы «Латинос» в Аргентине и трех баз в Юго-Западной Африке, — сказал начальник РСХА.
— Это правильно. Хотя… концентрировать поселки на одной территории тоже крайне опасно — заметил Скорцени, — это может спровоцировать американцев или англичан на карательный рейд. Базы должны быть усилены, но в основном военизированными поселениями. Все остальные должны маскироваться под чужими именами и фальшивыми документами в определенных населенных пунктах данных стран.
— Я проведу совещание офицеров, которые войдут в состав ядра спасательной бригады, — заверил Гиммлера обергруппен-фюрер Кальтенбруннер.
— Вы очень точно определили, обергруппенфюрер, — заметил рейхефюрер, — именно так: спасательная бригада. Мы давно должны были подумать о ее создании.
— Если бы не опасались обвинения в пораженческих настроениях.
— Не забудьте и обо мне, — вполголоса напомнил о себе штандартенфюрер Зиверс, явно обиженный тем, как неуважительно отнеслось столь высокое собрание к его просьбе и предложению.
— Вы невнимательны, Зиверс, я ведь сказал, что речь идет о спецбригаде спасателей, а не белохалатниках из «Аненэрбе», — не собирался щадить его Кальтенбруннер.
39
Апрель 1945 года, Германия.
Берлин. Рейхсканцелярия. Бункер фюрера.
…И вновь Борман ворвался в кабинет фюрера без доклада дежурного адъютанта, не испросив разрешения и не извиняясь за вторжение. Гитлер еще несколько дней назад обратил внимание на эту странность поведения своего личного секретаря и заместителя по партии, но и на сей раз стоически промолчал.
— Мой фюрер, я возмущен до глубины души!
— Вы почему-то постоянно возмущены, — мстительно заметил фюрер. — И всякий раз — до глубины своей души.
— Простите, мой фюрер, если что не так, но… Согласитесь: то, что еще вчера Геринг пытался скрывать, теперь стало явным!
— Это вы о Геринге? — меланхолично проговорил фюрер, не поднимая головы и не отрывая взгляда от какой-то точки на фронтовой карте. Он теперь часами мог просиживать вот так — ссутулившись, буквально съежившись в своем глубоком кожаном кресле, зажав дрожащие руки между конвульсивно вздрагивающими коленями.