Конечно, четкую границу здесь трудно определить. Но вот что сказал об этом известный советский кинорежиссер Р. Быков: «Мещанин, обыватель начинается там, где мир делится на две правды. Мещанин считает, что идеалы — это выдуманное. А живое и реальное — это «не высовывайся», «не тот прав, кто прав, а тот, у кого больше прав», и тому подобное... Именно замена высокого низким — существо мещанина. Осторожность заменяется трусостью, бережливость— жадностью, человеческая прямота —банальным хамством, дружба — круговой порукой, любовь — прелюбодеянием. Высокий идеал при этом... подменяется своей противоположностью» .

Мещанство, видимо, начинается тогда, когда у человека происходит переоценка ценностей — высоконравственные идеалы вытесняются мелочной, узкоутилитарной психологией. Вещи для человека становятся дороже добрых человеческих отношений.

Почему случается такое в жизни? Среди причин, наверное, не последнее место займут две:

1) слабость силы воли, или неумение использовать ее;

2) нравственное несовершенство.

Действительно, человеку нередко не хватает силы воли вовремя остановиться, когда дело касается приобретения вещей, материального обогащения. Не хватает характера и нравственного иммунитета.

Глубоко прав был А. М. Горький, когда писал: «Мещанство— это ползучее растение, оно способно бесконечно размножаться и хотело бы задушить своими побегами все на своей дороге...»

Что касается нравственного несовершенства, то оно отрицательно влияет на судьбы многих молодых людей в еще большей степени, направляя их волевые усилия в ложное русло. Нельзя не упомянуть в этой связи об увлечении некоторой части молодежи так называемыми престижными вещами.

Престижные вещи приобретаются не столько для пользы, сколько для того, чтобы выделиться среди остальных, «блеснуть». С этой целью приобретаются не только вещи, но и книги. Как правило, эти книги не читаются и никому не даются. «Модные увлечения, как и модная одежда, становится внешними атрибутами показной современности, интеллигентности. Ими щеголяют, ими забавляются, с ними легко расстаются. Ими нередко, как рыцарскими доспехами, прикрывают свою немощь, духовную инертность», — это мнение писателя Игоря Шекспира.

Современные, добротные, модные вещи нужны людям. Они украшают человека, оказываются ему полезными. Проблема заключается в том, чем являются вещи для человека, не заслоняют ли они, не вытесняют, не подменяют ли духовные ценности личности?

По своей природе людям гораздо дороже не вещи сами по себе, а потребность в глубоких, теплых и близких отношениях, в дружбе и любви. А тут уж вещи бессильны. Более того, они коварны, так как у обладателя престижных вещей куда больше шансов ошибиться в выборе близкого человека.

Например, у вас имеется прекрасная машина «Жигули» и любимая девушка Но однажды вы разбили «Жигули» и утратили их, и тут выясняется, девушка любила не столько вас, сколько «Жигули».

В связи с вышеизложенным хотелось бы познакомить вас с выдающейся личностью прошлого. Вы все знаете знаменитого зачинателя и теоретика партизанской войны 1812 года, человека недюжинного военного дарования, поэта Дениса Васильевича Давыдова. Друг декабристов и А. С. Пушкина, автор сатирических басен, человек самостоятельный, независимого образа мыслей, дерзкий и неблагонадежный в глазах правительства и вместе с тем — образцовый семьянин, отец пятерых сыновей и четырех дочерей.

Жизнь Д. В. Давыдова — яркий пример того, как важно с самого детства закалять силу воли и как наличие высокоразвитой воли помогает преодолевать труднейшие препятствия на пути к жизненной цели. В 17 лет Д. В. Давыдов едет в Петербург для поступления в армию, но на его пути стать кавалергардом возникают два серьезнейших препятствия: небольшой рост и недостаток средств. Однако настойчивость, упорство, целеустремленность, самостоятельность помогли Д. Давыдову достичь цели. Недавно было открыто эпистолярное наследие Давыдова. Воин предстал перед нами как мудрый наставник. Давайте вдумаемся в советы, которые он давал своим детям!

В письме к сыну Василию Д. В. Давыдов писал: «Шестнадцать лет есть истинное время для размышления о жизни. Употребляй на это ежедневно по получасу, вставая ото сна, и по получасу, отходя ко сну... Поутру определяй, что тебе делать в течение дня, а вечером дай отчет самому себе, что ты сделал, и если что было не так, то заметь, чтобы извлечь все то, в чем совесть упрекнет тебя.

Повторяю тебе, вот истинный момент определить себе непоколебимые правила чести и от привычки ежедневно соблюдать их, сродниться с ними в три или четыре года, а там все пойдет само собою. Почва, на которой ты теперь будешь прокладывать путь, еще нова и чиста; поздно будет, как ее загадят страсти почти всегда. С 16 лет моего возраста я сделал сам себе правила, как вести себя во всю жизнь мою, и, держась за них как утопающий за канат спасения, никогда не торгуясь с совестью, не усыплял ее пустыми рассуждениями и в мыслях и в душе моей всегда хранил отца моего, добродетельнейшего человека в мире, я хранил его даже и после смерти его и сам себе говаривал, как иногда увлекаем был соблазном: «Что батюшка сказал бы, что бы почувствовал, если б я это сделал при жизни его?» И все дурные помышления мои мигом улетали и ничто в свете уже не могло совратить меня с пути, мною избранного. Конечно, все это мне ни к чему не послужило по службе, но дурное поведение еще менее послужило бы мне в этом деле. В течение почти сорокалетнего довольно блистательного военного поприща я был сто раз обойден, часто забыт, иногда притесняем и даже гоним — но это не мое уже дело, это дело было Судьбы, мое дело было служить ревностно, не глядеть по сторонам, чтобы не сравнивать судьбу мою с другими и следовать правилу: («Поступай таким образом, как ты должен поступать, и будь что будет»). И оттого не более ли я приобрел счастья в итоге моей службы, чем те, которые обошли меня? На мой удел пала прекрасная репутация, на обошедших меня — чины и ленты; одно другого лучше, я с ними не поменяюсь. Вот тебе пример живой, а не письменный, имей его как попутную звезду перед собой и будешь счастлив, если не наградою людей, то наградою своей совести, что в миллион раз сладостнее и восхитительнее, — с ней легче живется и дышится, чем в чинах и лентах с порочною душой и с гадкими делами».

Д. В. Давыдов предостерегал сына от увлечения внешней стороной службы и отсутствия твердости характера: «Меня беспокоит теперь бесхарактерность твоя, и когда? Когда тебе уже 16 лет от роду! С самой нежной молодости твоей я не переставал говорить и толковать тебе, что мундир, как бы ни был красив, и чин, как бы ни был высок, не дают познаний, необходимых для военного человека. Недолго наплавает корабль без балласта! А как балласт для корабля, так и характер для человека... Тебе пора уже подумать о серьезном, не все думать о рейтузах и мундирных отворотах, что истинно смешно и жалко. Не платье и не род службы производят твердость характера и делают человеком — а природа и собственная воля».