— Пятьдесят седьмая?

Тесть загадочно усмехнулся, взгляд потеплел — юность вспомнил…

— Ты-то, вроде, тоже… барабанил?

— Почти столько же. И до сих пор в ссылке.

— Ох, и не прост же ты, герой! Темнила… Извини, я тут камуфляж тебе немного попортил, — кивнул на оторванный погон. — И картавого оторвал…

— Пришьешь и приделаешь! Ты же у нас рукодельный.

— Выпустят — пришью, — пообещал он. — Как ты мыслишь, долго нам париться?

— Я ваших ментов не знаю. Скорее всего, круглые дураки. Значит, ночь пропарят точно…

— Они тут не дураки! Далеко не дураки.

— Что же тогда хватают генерала, Героя Советского Союза, да еще в наручники?

— Я таких «героев» повидал. Мода вернулась, что ли?

— Какая мода?

— Под служивых косить.

— Да пошел ты… папочка!

Тесть отстегнул ремни протеза, размял культю руками.

— Ты вот что скажи мне, умник. До каких пор нас ломать будут через колено? Ведь уж никаких сил нет у людей! Ведь когда поднимемся — всем тошно будет.

— Это кто поднимется? Ты на деревянной ноге?

В это время к клетке подбежал опер с ключом, отомкнул замок, сказал звенящим голосом:

— Коноплев, на выход!

Мавр взял шинель на руку, надел фуражку.

— Завтра поезд утром. Смотри, не проспи. Накажи дежурному, чтоб разбудил в семь.

— Думаешь, выпустят? — безнадежно спросил тесть.

— Билеты купят и к поезду принесут.

— Жалко, так и не побываю в Крыму, в море не покупаюсь…

— Томила проводить придет на вокзал, — он притворил за собой дверь и тут же очутился под опекой конвоиров. — Не проспи, я рано заеду!

На улице перед ним распахнули дверцу «Волги», помогли сесть на заднее сиденье, и Мавр увидел на переднем лысоватого, с тонкими рыжими усиками, человека. Он покосился на арестованного, задержал взгляд на орденах, сказал добродушно:

— Ну что, генерал, поехали?

— А вот фамильярности не люблю, — сказал Мавр высокомерно. — И неплохо бы представиться. Как положено.

— Подполковник Рябов. Устраивает?

— Начальник управления на месте?

— К сожалению, в командировке. И будет через трое суток, не раньше, товарищ генерал-лейтенант, — выговаривал тщательно, издевался. — Если есть настроение подождать, отведу в камеру, ждите. Нет — придется беседовать со мной.

— Придется так придется…

— А погон мы тебе пришьем.

Мавр лишь усмехнулся и, склонившись к его уху, обронил низким урчащим басом:

— Шей. Да смотри, не уколись.

Спустя четверть часа, уже в своем кабинете местного ФСБ Рябов попросил снять китель, дескать, портному снесут, и вдруг стал жестким и категоричным.

— На каком основании вы носите генеральскую форму?

— Юношеская мечта! — засмеялся Мавр. — Очень уж хотелось стать генералом. Да… Теперь вот в детство впадаю, вернее, в юность. Женился вчера…

— Это известно, — перебил он. — Отвечайте на вопрос!

— Форму купил на рынке. Знаешь, приятно, все-таки еще уважают генералов в нашем отечестве.

Подполковник вызвал конвой и отправил Мавра в одиночку. Камера в подвале оказалась холодной, а он остался в одной рубашке с погонами, и через час южный житель начал мерзнуть.

Он постучал в дверь, попросил дать ему одеяло, однако дежурный заявил, что постель выдается только на ночь, а так не положено. И все-таки спустя еще час принес ему шинель с оторванными погонами и петлицами.

— Это что такое? — прорычал Мавр. — Кто посмел снять погоны?!

— Не знаю, — дежурный запер решетчатую дверь. — Обращайтесь к начальству.

Завернувшись в шинель, он просидел до ужина, а на ночь дежурный принес тюфяк и одеяло. Несмотря на холод, Мавр снял рубашку и брюки, чтоб не помять и завалился спать.

В половине девятого утра, сразу после завтрака, его вызвали на допрос. В кабинете сидел подполковник Рябов и еще один в гражданском — тучный, молчаливый человек средних лет.

— Как спалось, Виктор Сергеевич? — участливо поинтересовался Рябов. — Не замерзли?

— Кто снял погоны с шинели? — мрачно спросил Мавр, глядя на толстого — очень уж напоминал начальника.

— Я приказал! — признался подполковник. — Ношение военной формы одежды со знаками различия без соответствующих документов не разрешается.

— Это хорошо, — Мавр повеселел. — А я уж думал, все можно… Но пока не пришьешь, разговора не будет. Вызывай конвой.

— Если больше нравится в камере — пожалуйста!