Гном же молча выслушал мои претензии и, откусив здоровенный кусок пирога, которые ему Глафира на дорожку сунула (кормит бедного, чтобы не похудел), ответил философским вопросом:

– А что, она тебе не нравится?

И такие невинные глазки состроил – представить себе не можете. Не, хотя бы попытайтесь. Значится, гном, невысокий, широкий в ширшину, страшно бородатый, с красной рожей и… невинными глазками, хлоп ресничками, хлоп из-под кустистых бровей, ножкой смущенно шарк, шарк. Блин, я не знал – ржать мне или заливаться слезами. Выбрал нечто среднее, то есть стиснул зубы и отвернулся, вытирая выступившие слезы. А внутри у меня только копчик от смеха не трясся – судя по тому, что Крис тоже отвернулся, ему было не легче. Невинные гномьи глазки… не, картина еще та, не для слабонервных.

– Ладно, – наконец смог выдавить я. – С этой девицей разберусь, пусть там Глафире помогает, а как надоест – валит куда подальше. Ты мне одно скажи: как ты определил, что она врет?

– Дык она же техномаг.

– И что? – удивленно посмотрел я на гнома.

– Ну техномаг… – Дорофеич посмотрел на меня не менее удивленными глазами, затем как-то тяжело вздохнул: – Ах да, все забываю, что ты тут недавно.

– Так объясни.

– Ну. – Гном отправил огрызок яблока в полет и смахнул с бороды прилипшие кусочки. – Все дело в их традициях. Дело в том, что когда они там у себя обручаются, то девушке на лоб ставится метка в виде небольшого синего треугольничка.

– А когда женятся, то над этим треугольником рисуется треугольник поменьше и красного цвета – у мужчин соответственно наоборот, – влез Крис.

– Вот-вот, – кивнул гном. – А ни у тебя, ни у нее ничего подобного на лбу нет, так что…

– Понятно, – вздохнул я облегченно.

Однако девочка авантюристка, – ну меня-то она быстро просчитала, что я тут новенький и, скорее всего, об этом не знаю, но ведь Глафира могла знать… Да, рисковая деваха, чую, проблем с нею будет – мама, роди меня обратно.

Так что, как вы понимаете, на первый свой урок я вышел слегка помятый и невыспавшийся: зря у Дорофеича ночевать не остался. Хотя, может, и нет: гном ведь к вечеру послал Криса куда-то с дружеским заданием, и тот вернулся, притаща в когтях здоровенный бочонок с каким-то гербом на крышке. Гном при виде его просиял как новенький золотник и чуть ли не кинулся лобзать нашего дракошу. Видя это, я по-быстренькому навострил лыжи до дому, хотя гном настаивал и даже обещал найти мне матрас потолще.

Домой я пробирался как советский разведчик в немецкий тыл – оглядываясь и пригибаясь, как под обстрелом, только что по-пластунски не пополз, но тут уж виновата моя выступающая над ремнем трудовая мозоль: что-что, а ползать на ней не очень удобно. Эх, совсем я себя распустил, а тут еще и Глафира, как назло, помогает, – нет, надо с этим завязывать и браться за гантели (хе, обещание, данное в тысячу… какой-то раз).

Мимо кухни я прошмыгнул со скоростью бешеного кролика, увидевшего самку (блин, что за аллегории на ум приходят – не, женщины меня когда-нибудь погубят, а может, их полное отсутствие, эх…). Дамы, что-то неспешно обсуждающие за столом, даже не среагировали на мое перемещение, и до них долетел лишь удаляющийся глас, говоривший, чтобы меня не тревожили.

Ага, жди. Я только стал набрасывать план уроков на месяц, как заявился наш рыжеволосый дипломат. Минут двадцать словесной перепалки – и я все-таки выставил эту красавицу из своей комнаты, после чего буквально рухнул, не раздеваясь, на кровать – настроение было совершенно нерабочее. Всю ночь мне снились соблазнительные драконши в обтягивающих одеждах, с рыжими волосами, росшими прямо поверх чешуи, которые буквально наводнили мой дом и, гоняясь за мной, шаловливо мне подмигивали.

– Нер.

Я вздрогнул и вопросительно посмотрел на ребят, которые уже заняли рабочие места, и даже Гай больше не размахивал ножовкой, а внимательно смотрел в мою сторону.

– Что ж, если все собрались, то, пожалуй, начнем. Перво-наперво возьмите в шкафу рабочие халаты, а то форму замараете, – кивнул я в сторону шкафа, стоящего у двери класса.

Пока ребятки переодевались, я быстренько набросал на доске схему скамейки и примерные размеры. Конечно, надо было бы сделать это до урока, но Батон меня разбудил почти перед звонком – и то, судя по его взъерошенно-обозленному виду, удалось это далеко не с первого раза.

Закончив свое художественное творчество, я вновь повернулся к классу и тут же попытался придать своему лицу прежнее деловитое выражение. Блин, сказка «Тысяча и одна ночь» в действии. Не, когда я просил Дорофеича сделать мне пару десятков рабочих халатов – не думал, что результат будет подобным. Наш завхоз, конечно, парень прижимистый и экономный, но такое… Представьте себе халат какого-нибудь Аладдина – представили? – теперь добавьте немного современной гламурности и приплюсуйте чуток от хламид каких-нибудь фэнтезийных магов, теперь все это перемешайте – и вуаля… форма для уроков труда. Короче, нечто напоминающее банный халат, украшенный блестящими каббалистическими знаками, какой-то вытачкой, затейливым восточным рисунком и стразами. Батон аж с дуба рухнул, причем в прямом смысле этого слова – рухнул и в истерике забился под деревом, правда, для того чтобы громко не смеяться, набил полный рот травы и молча ржал в торчащий из пасти пучок оной – ажно усы со свистом вибрировали.