Уильям молча кивнул, изможденный до предела.

Малис поднялся на ноги, не приняв предложенной Уильямом руки. Он направился назад, к суше, не произнося больше ни слова, так же как Уильям. Там, на твердой земле, рядом с двумя черными лошадьми, стояла Тамсин. Она ждала Уильяма, держа в руках маленькую королеву, завернутую в цыганскую лошадиную попону – ее одеяльце полностью намокло. Уильям сделал последние несколько шагов им навстречу и раскрыл руки. Тамсин подбежала к нему, издав крик облегчения. Он схватил ее и ребенка, заключил в кольцо своих рук, абсолютно счастливый тем, что она была здесь, рядом с ним. Тамсин смеялась и плакала одновременно, а Уильям улыбался, спрятав лицо в ее заляпанных болотной грязью волосах. И вдруг он рассмеялся, так же как и она, легко и свободно. Пока ребенок сосал свой грязный маленький кулачок, они целовались, а пот, грязь и слезы смешивались на их губах. Тамсин взглянула на него, и он приподнял ее голову за подбородок, провел своими пальцами по ее испачканной щеке. Он снова прикоснулся губами к ее губам. Она была теплой и нежной, и она была всем, в чем он когда-либо нуждался в своей жизни. Уильям поднял голову и увидел Перриса, приближающегося к ним. Перрис похлопал Уильяма по спине, а потом отвесил поклон Тамсин.

– Миледи, – сказал он. – Леди Рукхоуп, мы все у вас в неоплатном долгу. Вы спасли шотландскую королеву.

– Мы все сделали это, – ответила Тамсин, улыбаясь ему.

Перрис протянул руку. Тамсин протянула ему свою. Правую, всю заляпанную грязью. И он поцеловал ее пальцы, будто она была королевой.

– Несомненно, мне будет поручено наградить вас обоих, – сказал он и добавил: – Красивая девушка. Счастливый мужчина. – Он печально улыбнулся, а потом ушел.

Уильям повернулся к Тамсин и, взяв маленькую королеву из ее рук, прижал к своей груди. Маленькие ручки обхватили его шею, шелковистая головка прислонилась к его щеке. Он закрыл глаза, ощутив огромный прилив любви и бесконечную благодарность своей судьбе за все то, что случилось с ним в последнее время. Потом он взял руку Тамсин и прижал к губам, не отрывая взгляда от ее сияющих глаз. Ее лицо, озаренное светом счастья, казалось ему ослепительно красивым. И он понял, что ее счастье стало для него самой лучшей наградой.

– Девять монет, – Арчи смотрел через стол на Тамсин. – Ты снова выиграла все девять монет!

Он возмущенно фыркнул и швырнул карты на стол. Тамсин пододвинула к себе кучку маленьких монеток.

– Радуйся, что это всего лишь мелочь, – сказала она. – На этот раз я не сильно обчистила твои карманы. Да и вообще, эти монеты почти ничего не стоят.

Она одну за другой опустила монетки в маленький мешочек. Каждая из них торжествующе звякнула, словно возвещая о победе Тамсин. Озорная улыбка осветила лицо девушки.

– Видишь, Арчи Армстронг, – сказал Катберт, – эта плутовка опять улыбается! Тамсин, скажи правду, как это тебе удается выигрывать раз за разом?

– Цыганские штучки, – пробормотал Арчи. – Ловкость рук.

– Удача, – с укоризной глядя на отца, поправила его Тамсин. – И умение запоминать карты.

– Удача?! Играть с тобой в омбре почти невозможно, девочка. Я выиграл всего три раза за все то время, что приезжал сюда, в Рукхоуп, перекинуться в картишки. Только три раза!

– Она неплохо разбирается в карточных картинках, – заметил Катберт.

– Я не понимаю, почему ты злишься каждый раз, как я выигрываю, – сказала девушка. – Когда ты играешь в карты с леди Эммой, ты никогда не сожалеешь о проигрыше. А она так же удачлива в картах, как я. Если не больше.

– А чем ты недоволен? Подумаешь, Тамсин немного везет в картах… – сказал Катберт. – Цыгане верят в ее способность приносить несчастье всем вокруг.

– Да, – ухмыльнулся Арчи, – она приносит неудачу тем, кто играет с ней в карты.

Тамсин улыбнулась и встала, поправляя юбки.

– Уже поздно, я должна проверить, как там дети.

– С нашими монетами? – спросил Катберт. – А мы что, будем играть здесь в карты, пока ты будешь наверху петь баллады своим детишкам?

– Если бы снаружи не было так холодно, мы могли бы совершить набег в Англию, а не сидеть здесь за картами, – сказал Арчи.

– Мои кости слишком стары для этого. Не то, что твои. И теперь это уже не доставляет такого удовольствия, как раньше, – напомнил ему Катберт, – потому что Джаспер Масгрейв сидит в своей постели целый день и едва может говорить. Он ест кашки, как ребенок.

– Да уж, – ухмыльнулся Арчи, – я не стану грабить человека, которого разбил апоплексический удар.

Он положил карты на стол, перемешал и раздал их снова.

– Я едва успел доставить Джаспера в его замок перед тем, как он заболел, в тот раз, когда я хитростью захватил его. Моя уловка так и осталась тайной для него, потому что я как следует укутал ему голову на обратном пути. И он так и не узнал, что это я держал его в своем замке целую неделю. Когда регент прислал людей, чтобы арестовать его, мы узнали, что он был настолько потрясен и так тяжело воспринял это известие, что потерял речь, и его пришлось уложить в кровать. Сын его сейчас находится в шотландской тюрьме вместе с Малисом Гамильтоном. А вот Джаспера мне просто жаль.

– Нет, правда, сколько я себя помню, вы с Джаспером всегда докучали друг другу, – сказала Тамсин. – Думаю, вы оба вспоминаете те дни.

– Да, – согласился Арчи. – Но сейчас другие дела требуют моего внимания.

– Ты еще не спрашивал ее? – поинтересовался Катберт, понизив голос.

Арчи залился розовой краской.

– Нет.

– Спроси сейчас, – прошипел Катберт.

Тамсин улыбнулась, наблюдая, как ее отец бросает взгляды через всю комнату. Леди Эмма сидела за вышиванием и тихонько разговаривала с Хелен и Перрисом. Будто почувствовав, что Арчи смотрит на нее, Эмма подняла голову, взглянула на него через плечо и улыбнулась. Арчи откашлялся и бросил карты на стол. Тамсин оглядела комнату и вдруг поняла, что Уильям, который вышел некоторое время назад, еще не вернулся. Что могло его задержать? Она привыкла слышать его шаги и его смех, который стал сердечнее, громче, намного беззаботней за те восемнадцать месяцев, которые прошли со дня их свадьбы. Христианской свадьбы, со священником.