– Она не…

– Она была в отчаянии. Испугана. Неужели вы не видели это?

– Я… – Ну конечно, он видел эти проблески страха в ее глазах, но она ничего не объяснила ему. А он не заставил ее объяснить. Почему? Потому что он хотел притвориться, что она ничего не значит для него. – Расскажите мне. – Он запинался на каждом слове, но все же выговорил их. – Пожалуйста.

– Если вы найдете ее – хотя я не знаю, где ее искать, – мне требуется ваше слово, слово джентльмена, что вы не обидите ее и это не нанесет ей вреда.

– Даю вам слово. – Харт произнес это не задумываясь, хотя, конечно, он хотел реванша. Однако Ланкастер не спешил, придирчиво вглядываясь в его черты.

– Хорошо. Я верю вам. И я беспокоюсь. Так случилось…

– Что?

– Она однажды пришла ко мне на рассвете. И сказала, что ей нужна помощь.

Страх объял его грудь. Когда он достиг сердца, Харт почувствовал боль и обиду. Почему она не пришла к нему?

– А что случилось?

– Какой-то мужчина преследовал ее и нашел в Лондоне. Мужчина из ее прошлого.

Харт покачал головой, но Ланкастер заговорил снова, он не знал, что никаких мужчин не было в ее прошлой жизни.

– Он был из Чешира. Она говорила, что он влюбился в нее и досаждал ей. После смерти ее супруга он совсем обезумел. Утверждал, что она никогда не была замужем и будто бы обещала стать его женой. Она была страшно напугана.

Харт размышлял о будто бы лишенных основания утверждениях мужчины. Очевидно, он ворвался в ее дом и поссорился с ней. Она хотела, чтобы он ушел. Но пришлось уйти ей.

– Поэтому она уехала?

– Частично поэтому, я полагаю. Но ей нужно было убедиться, что он не станет снова выслеживать ее. Я нашел подходящего констебля, который посадил его в тюрьму. Эмма заплатила, чтобы условия были комфортные, хорошая еда и прочие послабления, пока она не уедет.

– Он все еще там? Тот человек, он, возможно, знает…

– Его освободили на прошлой неделе.

– Его имя?

– Мэтью Бромли. Я был там, когда констебль арестовывал его. Должен сказать, что поначалу я сомневался в правдивости этой истории, но этот тип явно не в себе. Он говорил об Адаме и Еве. О вероломстве женщин.

– А что он говорил об Эмме?

На лице Ланкастера появилась горькая улыбка.

– Не знаю, он почему-то утверждал, что она не леди Денмор.

Во рту пересохло.

– Кто же она?

– Я не стал бы утверждать, что стоит верить ему. Но он сказал, что она не была женой лорда Денмора, что она его дочь.

Чувство правды обожгло Харта. Его дочь.

– На самом деле дочь девятого барона Денмора, внучатая племянница десятого.

– Так… – Господи, могла ли это быть она? Дочь того… того отвратительного распутника. – Девятый барон Денмор умер шесть лет назад. Вы знали его?

Ланкастер покачал головой.

– Он был закоренелый пьяница, не соблюдавший никаких приличий. Он входил в один из старых клубов «Огни ада», если это наведет вас на правильную мысль. В пьяном виде угодил в аварию вместе со своим наследником во время какой-то безумной поездки… Это последнее, что я слышал о семье Денморов. Но возможно, у него была дочь.

Дочь. Юная аристократка, воспитанная во лжи и пороке.

– Констебль, – начал Ланкастер, не дождавшись вопроса, – его имя Ролл.

– Прекрасно. Посмотрим, что я смогу вытянуть из него. Но у вас действительно нет никакой идеи, куда бы она могла уехать?

– Никакой. Хотя она как-то упоминала Скарборо и пляж. Она гуляла там с матерью, когда была ребенком.

– Скарборо? – Он не мог представить ее там. Скорее он ожидал найти ее в Париже, Риме или Лиссабоне. Скарборо слишком скучное место. Недостаточно романтичное. И там нет никаких блестящих герцогов, которых можно сбить с толку.

– Я запомню и благодарю вас за помощь. И за доверие. Если когда-нибудь в будущем я смогу быть вам полезен…

– Ах, не стоит. Я решился на это, заметив ваши добрые намерения. И когда вы найдете ее, буду рад услышать, что у нее все в порядке.

Если бы Харт не так торопился, ему явно доставило бы удовольствие понаблюдать за выражением лица его кучера, когда тот услышал, куда они едут.

– В городскую тюрьму! Быстро!

Он никогда не ожидал, что благодаря Эмме ему придется первый раз в жизни посетить тюрьму, но почему-то не удивился этому.

Тихая, полупустая церковь навевала благостные чувства. Сердце Мэтью сжалось, и он начал рыдать. Слезы капали на сложенные в молитве руки.