– То-то ты с ней так ласково разговариваешь, – прищурилась женщина, – и все заботишься, чтобы ей было поудобней! – Глаза Элис подозрительно блеснули. – А как же Маргарет?

– Все совсем не так, как ты думаешь, – твердо возразил Джеймс. – Я забочусь об Исабель, потому что отвечаю за ее безопасность.

– И как долго ты собираешься ее держать у себя? – спросила Элис, вновь склоняясь к шитью.

– Не волнуйся, скоро я дам знать Лесли, что она у меня.

– Боюсь, тебе не захочется ее отпускать, – проворчала женщина.

– Ты даже не можешь себе представить, как с ней трудно, – поджал губы Линдсей. – С самого начала все пошло не так, как я ожидал; к тому же ее ранили, и теперь нужно дать ей время оправиться от ран.

Он неловко замолчал, не в силах объяснить Элис, какие сложные чувства связывают его с заложницей. Впрочем, он и сам еще в них не разобрался.

– Я думала, Черная Исабель постарше будет, – заметила женщина, – а она совсем девчонка, и такая милая, хрупкая… Как вспомню, какие страшные, кровавые события она предсказала, просто оторопь берет…

– Да уж, – буркнул Джеймс, грея руки у очага. – Она предсказала, что предатель выдаст Уоллеса англичанам, что его ждет мученическая смерть и что в этом будет моя вина. Почему, Элис, как ты думаешь? По чьему наущению она так поступила?

– Не знаю… Может быть, она настоящая пророчица и видит будущее? – предположила тетушка.

– Не исключено… – тихо ответил Линдсей, вспомнив, что случилось с Исабель в лесу. – Но я уверен, что некоторые люди были готовы на все, чтобы остановить Уоллеса, и теперь не жалеют сил, чтобы остановить нас, его соратников по борьбе за независимость Шотландии.

– По-твоему, Исабель знает, кто эти предатели?

– Вряд ли она может назвать их по именам, за исключением разве что Ральфа Лесли. Но она, вероятно, знает тех, кто охотился за Уоллесом.

– Сэр Ральф носит черную повязку в знак траура по Исабель, он ее любит.

– Сомневаюсь. Впрочем, даже если он ее любит, это не мешает ему творить кровавые дела. Я уверен, что стал жертвой заговора: тот, кто погубил Уоллеса, нарочно свалил всю вину на меня. Но я узнаю правду во что бы то ни стало.

– Да, Джейми, ты должен восстановить свое честное имя.

– Слишком поздно, тетя, – покачал головой Линдсей, – моя репутация погублена навсегда, но разоблачить негодяев – мой долг перед памятью Уоллеса.

Он тяжело вздохнул и отвернулся. Конечно, лучше было бы рассказать Элис правду о своей неблаговидной роли, но будет ли тетушка его по-прежнему любить и уважать после этого? Нет, лучше уж промолчать…

– Джейми, – негромко проговорила Элис, словно почувствовав, что он недоговаривает что-то важное, – я никогда не поверю, что ты предатель, как бы о тебе ни судачили люди.

Линдсей промолчал, боясь продолжать разговор на эту тему, и в комнате повисла гнетущая тишина.

– Уже поздно, – сказал он наконец. – Пойду проведаю сокола. Боюсь, на него плохо действует одиночество, и лучше надеть на него колпачок. Дай-то бог, чтобы он сейчас спал, а не бился в очередном припадке.

– Тебе тоже нужно поспать, не вздумай всю ночь возиться с птицей.

– Не волнуйся, я посплю, а дрессировать начну утром.

– Ты ведь поклялся больше не заводить ловчих птиц!

– Понимаешь, этого сокола я нашел в лесу, он зацепился путами за ветку. К тому же у него повреждено крыло. Разве я мог его бросить? Но когда он выздоровеет, наберется сил, я выпущу его на волю.

– Как знать, может быть, эта птица – маленький подарок судьбы, – философски заметила Элис.

– Или еще одно испытание, – в тон ей ответил Линдсей, беря одну из трех свечей, стоявших на столе.

– Нет, Джейми, подарок, потому что испытаний ты перенес уже достаточно.

– Боюсь, господь придерживается другого мнения, – мрачно произнес Линдсей и вышел за дверь.

Огонек свечи выхватил из темноты пещеры две блестящие точки: глаза сокола. Линдсей поставил свечу в небольшую нишу в каменной стене, повернув так, чтобы птица могла видеть огонь, и наклонился к маленькой железной жаровне в углу, в которой он в свой первый приход разжег несколько кусков торфяного угля. Теперь они горели ровным жарким пламенем. «Хорошо, – подумал Линдсей. – Холод и сырость ловчим птицам никак не нужны».

Когда-то он держал в этой небольшой пещере, похожей скорее на щель, своих пернатых любимиц – Астолат и Рагнел, поэтому старый сундук в дальнем углу был битком набит всевозможными охотничьими принадлежностями: перчатками, сумками, разнообразными ремешками, креплениями, колокольчиками и колпачками. Открыв его, Линдсей нашел свою любимую перчатку – кожаную, с хорошей стеганой подкладкой – и надел на левую руку.

Старая, давно не ношенная, она тем не менее сидела как влитая. Он согнул и разогнул пальцы, любуясь ею, потом натянул до локтя. Старая кожа немного подсохла, требовала смазки, но в остальном перчатка была еще хоть куда.