– Что ж, доводы веские… – заметил Егоров; он взял папку с документами по делу «Неман» и, просматривая, листал. – Сомнения обоснованные, однако крест на Николаеве и Сенцове ставить пока преждевременно!.. Много подозрительного, неясного… Почему всё-таки они ушли ночью, в дождь, через соседний участок?.. Кто этот железнодорожник, которого упустили, не установив его личность? Зачем он приезжал?.. Возможно, как раз он и собирает или доставляет сведения о движении эшелонов?.. Что было в вещмешке, оставленном у Окулича? Копчёный окорок?.. Только съестное?.. Это надо доказать!.. Реакция кошки меня не убеждает!.. И наконец, как к ним попало сало в такой упаковке? – Егоров указал на листки целлофана. – Все эти вопросы надо без промедления прояснить!.. И прежде всего необходим ответ на проверку по словесным портретам. Давай сюда шифровальщика! – приказал он адъютанту, зашивавшему ватник возле дверей; тот поднялся как на пружинах и вышел.

– И работаете вроде, а практически ничего нет. Худо!.. – Егоров захлопнул папку и, достав из кармана, выложил на стол массивный серебряный портсигар. – Хуже некуда! – после небольшой паузы мрачно заключил он.

– Налить вам чаю? – предложил Поляков.

– Спасибо, не хочу!

– Тогда мы – с вашего разрешения.

– Шифровальщик занят, – доложил вернувшийся адъютант.

– Как – занят? – с недоумением переспросил Егоров. – Вы ему сказали, кто вызывает?

– Так точно! Говорит, у него что-то весьма срочное. Даже дверь не открыл. Крикнул: как только закончит – придёт.

– Вот, дожили! – Егоров возбуждённо поднялся и зашагал по кабинету. – Начальник Управления вызывает шифровальщика, а тот – занят! Дальше ехать некуда!.. Да, практически ничего нет!.. И накладки… У Блинова человек ушёл из-под наблюдения… – Он остановился против Алёхина. – Николаев и Сенцов ушли через соседний участок, а вы эту возможность не предусмотрели!

– А если бы предусмотрел? – невозмутимо заметил Поляков. – В эту минуту он оставался один и при всём желании не мог бы одновременно находиться с двух сторон дома.

– Капитан Алёхин, – раздражённо продолжал Егоров, не обращая внимания на реплику Полякова, – вы работаете по делу одиннадцать суток практически без результата! Чем объясняете?!

– То есть как без результатов?! – запротестовал Поляков.

– Мы делаем всё возможное, – глядя на обшарпанные носки своих стоптанных сапог, сказал Алёхин; вытянув руки по швам, он стоял перед генералом.

– Я не знаю, что вы делаете, – запальчива выкрикнул Егоров, – мне нужен результат!.. А пока его нет, всё это – мышиная возня!.. Почему вы небриты? – вдруг спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся к Полякову: – Почему по делу работает только одна группа?

– Вы же знаете – нет людей!

– Двух человек у Голубова, кстати без моего разрешения, – зло заметил генерал, – вы взяли позавчера, а могли бы и раньше! Следовало с первого дня уделять «Неману» больше внимания!

– Двух человек тоже без вашего ведома я давал Алёхину и при поисках под Столбцами – одиннадцать дней назад… У меня десятки дел, я не провидец и не всегда могу предсказать, какое из них важнее. Обязан заниматься всеми! Текст первой дешифровки меня насторожил, уже вторые сутки я сколько могу занимаюсь этой рацией. Считаю, делается всё, что возможно, люди выкладываются без остатка! Извините, но вашего недовольства не понимаю.

– Надеюсь, сейчас поймёте!.. Судя по тексту дешифровок, мы имеем дело с весьма квалифицированной и опасной разведгруппой. Они добывают и передают ценнейшую информацию!.. Это не всё, – расхаживая по кабинету, продолжал Егоров. – Я уже выезжал к вам, когда позвонил Устинов. Установлено, что почерк одного из радистов КАО идентичен с почерком радиста передатчика с позывными РТО, который фиксировался двадцатого июля в районе Яшун… Таким образом, меняя частоты и позывные… меняя шифр, время и место передачи, они действуют у нас в тылах около месяца… Около месяца в тылах фронта активно действует опаснейшая разведгруппа! Теперь вам понятно?!

Поляков, перестав помешивать ложечкой чай в стакане, молчал.

– Разрешите? – В дверях возникла худая, нескладная фигура молодого черноволосого офицера с голубоватыми листками бумаги в руке. – Товарищ генерал, шифровальщик отдела… – закрыв за собой дверь и близоруко щуря глаза, начал он и осёкся, встретив яростный взгляд генерала.

– Почему я должен вас ждать?! – загремел Егоров. – Кто вы такой?! Где тексты перехватов?!

– «Воздух!»… Чрезвычайное сообщение… Передано вам вслед из Управления… – протягивая документы, испуганно говорил лейтенант. – До окончания расшифровки по инструкции не имею права… «Воздух!» [34] на ваше имя…

Нетерпеливым движением выхватив листки, Егоров шагнул под лампу к столу и начал читать, причём лицо его тотчас стало напряжённо-сосредоточенным.

– Разрешите идти? – вымолвил шифровальщик. Егоров, не отвечая, вероятно не слыша, расстегнул верхние пуговицы гимнастёрки, не отрывая глаз от текста, нашарил на краю стола портсигар, дрожащей рукой открыл его и взял папиросу. В ту же секунду адъютант, стороживший каждое движение генерала, подскочил к нему и щёлкнул зажигалкой. Егоров затянулся и, потирая ладонью затылок, с напряжённым вниманием, словно стараясь запомнить всё наизусть, продолжал читать.