– Нет. Я не слепой и не глухой. Я понимаю, что ты намерен сражаться. Только не понимаю – за что? Мне кажется, в твоем собственном мире хватает проблем, которые можно решить с помощью ненависти. Но сейчас ты в Стране. За что ты будешь сражаться здесь?

"О дьявол! – внутренне взорвался Кавенант. – Что ты ко мне пристал?” Но вопрос Триока вернул его к своим собственным проблемам. Он мог бы ответить: я ненавижу Фоула за то, что он творит со Страной. Но этот ответ выглядел бы так, как будто сам он уходит от ответственности за происходящее в Стране, а он не собирался отрицать, что уже вынес себе приговор. Он был слишком зол, чтобы просто отговориться. Дрогнувшим голосом он сказал:

– Я собираюсь сделать это для себя. Тогда я смогу, по крайней мере, поверить в себя, прежде чем окончательно сойду с ума.

На это Триок не нашелся, что ответить. После долгой паузы Мореход спросил:

– Друг мой, что именно ты собираешься предпринять? Снег шел все сильнее. Снежинки плясали перед глазами Кавенанта, у которого от напряжения уже раскалывалась голова. Но он не собирался, просто не мог отступать.

– Есть только один хороший ответ на этот вопрос, – сказал он, стараясь не встречаться с Мореходом взглядом. – Учитывая, что мы имеем дело с таким, как Фоул.

– Какой ответ?

– Я собираюсь навестить Фоула в его Яслях. Возгласы удивления пронеслись по рядам жителей подкаменья, но он не обращал на них внимания. Он напряженно ждал, что ответит Мореход.

– Ты знаешь, как использовать твое Белое Золото? Кавенант произнес, постаравшись вложить в ответ всю свою убежденность:

– Нет, но я найду способ.

И он в самом деле верил, что это так; верил, что для этого достаточно бушевавшей в его душе ненависти. Ее Фоул не сможет вырвать из его сердца, не сможет загасить – а значит, не сможет и заставить уклониться от цели. Он, Томас Кавенант, прокаженный, был единственным в Стране человеком, имеющим нравственный опыт, необходимый для выполнения этой задачи. Глядя прямо в лица Триока и Морехода, он сказал:

– Вы можете либо помогать мне, либо нет.

Триок не отвел своего взгляда.

– Я не буду помогать тебе в этом. Я обещаю сделать все, чтобы передать сообщение Лорду Морэму, но я не буду принимать участие ни в чем, что способно нарушить данную мной Клятву Мира.

– Это – дикая магия, Триок, – сказал Мореход таким тоном, точно он защищал Кавенанта. – Дикая магия, которая способна разрушить мир. Ты знаешь, о чем поется в песне. Белое Золото превыше всех Клятв.

– И все же я хочу остаться верен тому, что обещал. Если бы не Клятва, я убил бы Неверящего еще сорок семь лет назад. Смирись с моим решением, юр-Лорд, и будь доволен.

Великан сказал мягко:

– Ты достоин Страны, которой служишь, друг мой. – Повернувшись к Кавенанту, он продолжал:

– Юр-Лорд, позволь мне присоединиться к тебе. Я – Великан, я могу оказаться полезен. И я… Я хотел бы сойтись в рукопашной с Душегубом, который сумел так.., так устрашить моих соплеменников. Мне не привыкать к опасности. И я знаю, что бывают обстоятельства, когда остается одно – ненависть. Возьми меня с собой.

Прежде чем Кавенант успел ответить, Лена вскочила на ноги.

– Возьми и меня тоже! – взволнованно воскликнула она.

– Лена! – запротестовал Триок, но она не обратила на него внимания.

– Я хочу быть с тобой. Я так долго ждала! Я постараюсь… Я буду достойна тебя. Я – мать Высокого Лорда, я скакала верхом на ранихинах. Я молодая и сильная. Я хочу быть с тобой! Позволь мне, Томас Кавенант.

Ветер гудел между домами, наметая снег. Снегопад – это хорошо, он спрячет следы… Тихо, как будто обращаясь к самому себе, Кавенант сказал, сдерживая волнение:

– Давайте собираться. Я намерен уплатить свои долги.

Хотя вся душа Триока протестовала против участия Лены в походе, он распорядился, чтобы несколько человек помогли собраться Кавенанту и его спутникам. Это испытание было, наверное, самым трудным за всю его жизнь. Выдержка, позволившая Кавенанту сорок семь лет назад уцелеть, не шла ни в какое сравнение с той, которую он проявлял сейчас. То, ради чего Кавенант снова оказался в Стране, утратило для него все свое значение. Желание Лены, дочери Этиаран, присоединиться к Неверящему, обратило все долгие годы преданности Триока в прах и обесценило его щедрую любовь к ней.

И все же он не мог остановить ее – хотя сделать это было в его власти. Он был одним из старейшин подкаменья, где существовала старинная традиция – не только браки, но и дальние поездки должны были получать одобрение Круга старейшин. Кроме того, он был признанным руководителем защитников подкаменья. Он мог просто приказать Лене остаться дома, и если бы доводы были достаточно вескими, все жители подкаменья встали бы на ее пути.

А веские доводы были. Лена была старой и слегка не в своем уме. Она могла помешать выполнению того, что задумал Кавенант; она даже могла подвергнуть его жизнь опасности, как это произошло совсем недавно, во время защиты подкаменья. Не говоря уже о том, какую угрозу представляло путешествие для ее собственной жизни. И она полностью оказывалась во власти Кавенанта – человека, который однажды уже нанес ей такой удар, от которого она не оправилась до сих пор. А он, Триок, сын Тулера… Он любил ее всю жизнь.