— Что еще они скажут, — ответил Кайлех, не в силах скрыть сожаление, охватившее его.

— Никто не смог мне толком объяснить, что с ним случилось. Наверное, вы казнили его?

Аремис уловил сомнение в голосе короля.

— Да, он мертв, — ответил тот сухо.

— Вижу, вы скучаете по нему, ваше величество.

Кайлех кивнул.

— Скучаю и вспоминаю практически каждый день. Мы вместе выросли, понимали и защищали друг друга. Именно поэтому его предательство так меня потрясло. Мы были очень привязаны друг к другу, Фарроу. Он был мне братом во всем, кроме крови.

— Если это так, то неужели вы не смогли найти способ сохранить ему жизнь? — спросил Аремис, надеясь заставить короля разговориться и больше рассказать о Галапеке.

— Так уж случилось, гренадинец.

— Что вы имеете в виду, ваше величество?

— Именно потому, что я любил Лотрина, во мне зародилась такая ненависть к нему за то, как он поступил с нашей дружбой.

— Понимаю, — Аремис сообразил, что ничего нового от Кайлеха не услышит.

Вместо этого возникла долгая пауза. Потом король с усилием отвлекся от своих мыслей и задал вопрос, который, без сомнения, волновал и его людей:

— Мудрое ли это решение, Фарроу?

— Многие его сочтут безрассудным, учитывая репутацию Селимуса, — ответил Аремис. — Тем не менее я верю, что раз уж он согласился на встречу, у вас больше, чем у других, шансов убедить его, что союз предпочтительнее бесконечных столкновений, которые могут привести в итоге к войне.

Король кивнул, убежденный доводами Аремиса.

— А его брак?

— Свадьба должна состояться скоро. Вот почему время имеет такое значение. Кто знает, что придет в голову этому сумасбродному королю, когда под его командованием окажется армия Бриавеля?

— Мне сообщили, что легион продвинулся к границам Бриавеля. Не слишком приятный подарок к свадьбе.

— Тактика запугивания, — предположил Аремис. — Какой смысл Селимусу начинать войну с Бриавелем, если он может подчинить себе королевство посредством брачного союза?

— Запугивание невесты — великолепный способ начать историческое объединение двух королевств, — саркастически заметил Кайлех.

— Похоже, Селимус других способов не знает. Насколько мне известно, он и в юности был задирой. Почему он должен стать другим теперь, будучи королем?

— Точь-в-точь — мои мысли, — пробормотал Кайлех.

Последовавшее молчание показалось Аремису загадочным, но он не мог заставить короля объяснить, что тот хотел сказать своим замечанием.

— Все будет хорошо, ваше величество. Только не надо мешкать. Скажите то, что вы должны сказать, остальное поручите посланникам. Главное, что встретились два короля, и им понравилось то, что они увидели друг в друге.

— Когда нас ждут?

— Завтра. Он планирует в вашу честь праздник. Предлагаю, чтобы вас сопровождали только Мирт, Бил и я, ваше величество.

Кайлех прищурил зеленые глаза.

— Не густо.

— Таким образом вы продемонстрируете доверие.

— Даже если я не доверяю ему?

— Именно так.

Король опять захохотал.

— Надеюсь, ты не жаждешь моей смерти, гренадинец? В противном случае тебя будут преследовать сотни моих воинов.

Кайлех поднял свой кубок, Аремис сделал то же самое.

— За союз, ваше величество.

— И за дружбу, Фарроу. Спасибо за помощь.

— Значит ли это, что я теперь свободный человек?

Король осушил бокал.

— Да. Но надеюсь, ты вернешься с нами в крепость.

— Если мы останемся живы, почту за честь.

Селимус ехал верхом по вересковым пустошам, окружающим Тентердин, и осматривал то, что считал теперь землями короны.

— Здесь очень красиво, ваше величество, — заметил Джессом, вторя мыслям короля.

— Я подумал, нужно сделать Тентердин моей летней резиденцией, а Аргорн может быть зимним убежищем, — самодовольно улыбнулся Селимус, глядя на величественные скалы, казавшиеся на расстоянии пурпурными.

— Крис Донал и Илена Тирск могли бы вам возразить, ваше величество, — заметил канцлер, стараясь не выразить своим тоном ни одобрения, ни осуждения.

— Из могилы им это вряд ли удастся, — раздраженно ответил король.

Реплика короля застряла в сознании канцлера; он вдруг с полной ясностью понял, что очень устал от злобного характера короля и полного безразличия монарха к тем людям, которые стараются исполнить все его капризы и желания. Как в случае с Джессомом, чьи обязательства перед Селимусом заключались в том, что он убивал людей, не только не получая за это дополнительного вознаграждения, но даже и обыкновенного «спасибо». Нельзя сказать, что Джессом был чувствительной натурой, отвергающей наказание смертью, напротив, он считал, что королевство никогда будет сильным, если король окажется слишком жалостливым или щепетильным. Любому успешному монарху требуется окружение, готовое к выполнению задач, основанных временами на обмане и коварстве. Как бы то ни было, по мнению Джессома, у Селимуса период жестокости слишком затянулся. Откровенно говоря, кровопролитий становилось все больше.