Очевидно, вкус крови вернул ей рассудок. Признаки бешенства поблекли на ее лице, взгляд смягчился, и на глаза навернулись слезы. Губы Джоан задрожали.

– О, Том, – произнесла она слабым голосом. – Прости меня. Я снова сделала это… Он в моем уме, и я не могу изгнать его оттуда. Он ненавидит тебя. Он заставляет меня… Заставляет…

Она надломленно зарыдала. Краткие мгновения ясного сознания причиняли ей такую же острую боль, как и периоды помрачения. Кавинант сел на койку и обнял Джоан за плечи.

– Я все знаю, милая. Я понимаю тебя.

В его голосе звучала мучительная тоска.

– Том, – рыдая, просила Джоан. – Помоги мне. Помоги.

– Я постараюсь.

Судя по его тону, он пошел бы ради нее на любые жертвы и испытания. Его любовь и сострадание не устрашила бы никакая жестокость.

– Скоро он пойдет в атаку, – прошептал Кавинант. – Еще пара дней, и я освобожу тебя из его плена.

Рыдания Джоан стали тише. Ее мышцы начали расслабляться. Страх и силы покидали истощенное тело. Как только Кавинант помог ей улечься на постели, она закрыла глаза и тут же уснула, засунув в рот пальцы, словно маленький ребенок.

Подойдя к туалетному столику, Кавинант достал из аптечки ватный тампон и вытер кровь на исцарапанной руке. Потом осторожно и нежно вытащил пальцы Джоан изо рта, привязал ее запястье к спинке кровати и повернулся к Линден – К счастью, это не очень больно, – сказал он с кривой усмешкой. – Как вы знаете, проказа притупляет чувствительность нервных окончаний.

Печаль ушла с его лица, оставив только усталость от неизлечимой боли.

Взглянув на пропитанный кровью тампон, Линден поклялась себе избавить Кавинанта от страданий. Однако ее рассудок уже расписался в поражении, не в силах противостоять болезни Джоан. Она не смела вступать в борьбу с подобным Злом. И не могла понять того, что увидела в этой женщине. В какой-то миг ей захотелось заплакать, но старая привычка к самоконтролю удержала ее от слез. Доктор Эвери не простила бы себе трусливого бегства в ночь.

– Теперь вы должны рассказать мне, что с ней произошло, – произнесла она мрачным тоном.

– Да, – шепотом ответил Кавинант. – Наверное, вы правы.

Он молча повел ее в гостиную. Его ладонь дрожала на запястье Линден, словно соприкосновение их рук вызывало у него тревогу и страх Когда она села на софу, Кавинант кивнул на свою поцарапанную руку и, пожав плечами, оставил ее одну. Линден не возражала. Неудача с Джоан ошеломила ее до глубины души, и ей требовалось время, чтобы восстановить самообладание.

Так что же ее потрясло? В кровожадном голоде Джоан она увидела признаки одержимости – болезни, в которую Линден как врач никогда не верила. Она привыкла жить в мире лекарств и лечения, где функциональные расстройства вели от здоровья к недугам, а дальше к выздоровлению или смерти Мистический аспект добра и зла не имел для нее никакого значения. Но Джоан.. Откуда взялась эта неудержимая злоба? Как она только могла.

Когда Кавинант вернулся с перевязанной рукой, она повернулась к нему, молча требуя объяснений.

Он отвел взгляд в сторону и печально опустил голову. Сутулая поза придавала ему вид несчастного и всеми отвергнутого человека. Тонкие морщинки в уголках глаз казались шрамами горя. Рот, привыкший к частым отказам, кривился в показном пренебрежении. Помолчав минуту, Кавинант смущенно произнес:

– Теперь вы понимаете, почему я скрываю ее от глаз посторонних людей. – Он начал расхаживать по комнате. – О ней знают только Биренфорд и миссис Роман… – Кавинант произносил слова так медленно и бережно, словно вытягивал их из тайников сердца. – Закон не одобряет насильственного удержания людей в неволе – даже если они находятся в таком состоянии. Мы разведены, и я не имею на Джоан никаких прав. Вообще-то, мне полагалось бы сообщить о ней шерифу и передать ее властям. Но я так долго живу вдали от общества, что закон меня больше не интересует.

– А что с ней произошло? – спросила Линден. Ее голос дрожал, и она не скрывала этого. После встречи с Джоан ей уже не хотелось притворяться спокойным и всезнающим эскулапом. Кавинант тяжело вздохнул.

– Ей необходимо причинять мне боль. Мои страдания нужны Джоан как воздух… Жажда крови делает ее свирепой и жестокой, но это наилучший способ, который она могла придумать для самобичевания.

Профессиональная часть ума Линден тут же поставила диагноз. “Паранойя, – с содроганием подумала она. – О Боже! Кавинант – параноик”. Подавив щемящую тоску, она продолжала задавать вопросы:

– Но почему? Что с ней произошло?

Кавинант остановился и посмотрел на Линден, оценивая ее способность верить. Она замерла, ожидая ответа, но он снова начал мерить комнату шагами. Наконец слова посыпались из него рваными монотонными фразами:

– Биренфорд считает, что это психиатрическая проблема. Однако он ошибается, можете мне поверить. Поначалу Джулиус хотел забрать ее у меня, но потом понял, почему я хочу заботиться о Джоан. Или, вернее, о том несчастном существе, в которое она превратилась. Его жена больна параплегией, и он никогда не стал бы сваливать заботу о ней на других. Кроме того, я еще не говорил ему о том, что Джоан пристрастилась к крови.