Илене казалось, что она провела среди монахов целую вечность, хотя на самом деле прошло лишь несколько недель.

Несмотря на то что день был солнечный, воздух оставался морозным. А вот почки на деревьях уже явно свидетельствовали о близости весны. Илена поплотнее завернулась в шаль. Несмотря на миску горячей овсяной каши с медом, которую она с благодарностью съела рано утром на завтрак, ей все равно было холодно. Она зябко поежилась, но тотчас вспомнила, что впереди день, который она проведет, нежась в теплых струях грота. И она поспешила туда.

Ее шаги громким эхом отдавались от брусчатки клуатров, излюбленного места ее прогулок. Она повернула голову, зная, что наверняка увидит брата Томаса в небольшом внутреннем дворике, где он с любовью ухаживает за цитрусовыми деревьями. Как объяснил монах, шкурки их плодов обладают целебными свойствами, причем наиболее сильно эти свойства проявляются именно утром. Вот почему он каждое утро в одно и то же время обходил сад, проверяя, насколько созрели плоды. Илена помахала ему рукой, и монах кивнул в ответ, держа в руки круглый синевато-зеленый плод. Судя по всему, он уже созрел. Томас как-то раз сказал, что ранней весной ему удается получать с каждого дерева по плоду в неделю. Надо сказать, деревья эти были на редкость прихотливы, поэтому для того, чтобы получить урожай, следовало набраться терпения. Что ж, за монастырскими стенами быть терпеливым не так уж сложно, подумала Илена, наслаждаясь тихой умиротворенностью утра.

Пройдя несколько шагов, она поймала себя на том, что сегодня у нее какое-то особенное, приподнятое настроение. Нет, радостным его назвать было нельзя, но Илена ощутила в себе перемену. Впервые за несколько недель ей захотелось шагнуть за монастырские стены. Первое, что она должна сделать, это связаться с родственниками Элида. Зная о том, какая судьба постигла сына, герцог Фелроти не окажет ей в поддержке, поможет свергнуть коварного Селимуса — Илена в этом не сомневалась. Более того, она также была убеждена, что легион не поднимет против них оружие. Солдатам известно, кто стоит за гибелью их генерала и казнью любимца капитана.

Наконец пробили третьи колокола. Илена улыбнулась — теперь можно сбросить с себя молчание. Она тотчас вспомнила, что надо зайти к брату Фарли и попросить приготовить полоскание для горла — сегодня ночью оно почему-то начало саднить. Разрываясь между желанием поскорее погрузиться в горячие воды источника и нежеланием разболеться по-настоящему, тем более сейчас, когда она явно пошла на поправку, Илена предпочла сначала навестить врачевателя — и по пути к нему едва не столкнулась с братом Якубом.

— А, моя девочка. Как приятно, однако, посмотреть на тебя такому старику, как я.

Илена нежно обняла монаха.

— Доброе утро, брат Якуб. Вы часом не прихворнули?

Лицо монаха растянулось в некрасивой, но доброй улыбке.

— Нет, дитя мое. Но в соседней деревне есть несколько больных ребятишек, мне бы хотелось поговорить с братом Фарли, прежде чем на него навалятся ежедневные заботы. Я бы хотел, чтобы он осмотрел этих детей. А с тобой-то что?

— Болит горло, — ответила Илена и показала, где именно.

— Моя матушка, бывало, говаривала, что если расхаживать с мокрыми волосами по морозу, то простуда не заставит себя ждать, — произнес брат Якуб и в подражание своей матушке погрозил ей пальцем. Илена рассмеялась, а он взял ее за руку и крепко пожал. — Как приятно вновь слышать твой смех.

Илена тотчас вновь сделала серьезное лицо.

— Сегодня впервые с того дня, как я вышла замуж, — произнесла она, — мне приятно ощутить, что я живу на белом свете. Я то и дело ловлю себя на том, что улыбаюсь, и мне даже стыдно за себя.

— А вот это не к чему, — с укоризной произнес брат Якуб. — Это в порядке вещей. Это значит, дитя мое, что твой дух вновь окреп. Именно так мы залечиваем наши раны. Какой бы ужасной ни была временами жизнь, надо жить. Так что пусть твой дух устремляется ввысь, он ведет тебя за собой. Доверься ему, ибо это означит, что ты вновь обрела надежду. А надежда — самое сильное оружие.

Илена кивнула, чувствуя, как ей на глаза наворачиваются слезы благодарности к брату Якубу. Как он, однако, добр к ней! Словно почувствовав, что творится у нее на душе, и не желая ее расстраивать, он поспешил сменить тему.

— Скажи Илена, Пил хорошо выполняет свои обязанности?

— Еще как хорошо, брат Якуб! — ответила она, изобразив отчаяние.

— О, он добрый юноша, и со всей серьезностью относится к порученному делу.

— Знаю, у кого еще такое доброе сердце, как не… как не у всех вас. Впрочем, как мне кажется, вскоре я вас покину.

— Только не надо торопиться, — мягко возразил монах. — Не спеши. Наберись сил.

— Вас наверно ждут дела, брат Якуб…

Илена решила, что не стоит больше задерживать старика, но он покачал головой, мол, ничего страшного.