На стол были выложены три фотографии убитых девочек. На них были следы от клыков и когтей зверя. Айвен просмотрел все фотографии и молча вернул их.

— А вчера было новое нападение, — продолжил полицейский. — Девочка чудом осталась жива. Она пришла в сознание и сказала, что это был настоящий лев.

— Вы можете проводить меня к ней? — спросил Айвен. — Не для того, чтобы встретиться. Я хочу ее увидеть со стороны.

— У вас есть какие-то мысли по этому поводу? — спросил полицейский.

— Я пока не знаю, — ответил Мак. — Я хочу проверить кое-что.

— Хорошо, мы отвезем вас.

Через минуту Айвен сидел в полицейской машине, которая везла его в больницу. Айвен еще раз попросил посмотреть фотографии. Во всех трех случаях тела девочек были изуродованы. Выворочены внутренности и покалечены руки, которыми девочки, видимо, пытались защищаться. На них нельзя были смотреть без боли.

— В какое время и где это происходило? — спросил он.

— Каждый раз поздно вечером, на улицах, когда не было никаких свидетелей. В одном из случаев был свидетель, который видел фургон на улице, но не ясно, было это до или после убийства. Свидетель не помнит времени.

Айвен больше ничего не спрашивал. У него были лишь две версии. Либо кто-то изображал из себя льва, может, в маске зверя, либо это действительно настоящий лев, которого кто-то вывозил на улицы. Во втором случае фургон был зацепкой, потому что именно в нем могли возить зверя.

Машина приехала в больницу. Айвена проводили к палате девочки. Ее мать в этот момент была около палаты. Она увидела Айвена и вскочив с криками набросилась на него.

— Убийца! — кричала она в истерике. Двое полицейских, которые сопровождали Айвена, оттащили ее и пытались успокоить.

Появились врачи. Они несколько косо смотрели на Лайонса, появившегося около палаты с пострадавшей. Матери девочки ввели успокаивающее средство, и через минуту она перестала кричать и вырываться.

Айвен взглянул на девочку через окно в двери. Она вся была в бинтах. Лицо, тело, руки.

— В каком она состоянии? — спросил Мак у врача, который оказался рядом. Айвен чувствовал, что человек не хотел отвечать. Врач был под воздействием факта преступления, в котором участвовал лев, и испытывал неприязнь к Лайонсу.

Но он не мог ни в чем его обвинить.

— Сейчас состояние стабильное. Она сильно пострадала, — ответил он. — Девочка осталась без правой руки, а левая парализована. Множество ран на груди и лице. Ее спасло металлическое кольцо, которое было на шее в момент нападения.

— Как ее зовут? — спросил Мак.

— Татьяна, но вы не должны входить, — сказал врач.

— Я только хотел узнать, — ответил Айвен, глядя на девочку. Она спала. Из-за бинтов на голове почти половина ее лица была скрыта, вместе с одним глазом.

Айвен некоторое время смотрел на нее, а затем пошел обратно. Мать девочки проводила его сверкающими глазами. Айвен чувствовал, что говорить ей что-либо в этот момент нельзя.

— Зачем вы приходили сюда? — спросил врач, нервы которого тоже были на пределе.

— У меня четыре дочери, доктор, — ответил ему Мак, решив не объяснять самых элементарных вещей. Врач остановился, а Айвен в сопровождении двух полицейских покинул больницу.

— Что вы скажете? — спросил полицейский.

— Мне сложно что-либо сказать, — ответил Мак. — Видимо, это был настоящий лев.

— Настоящий? Вы думаете это был Лев-хранитель?

— Я не думаю, что это был он, — ответил Мак. — Я считаю, что это были действия какого-то психически ненормального маньяка, который использовал для преступления зверя.

Вернувшись домой, Айвен обнаружил около него толпу людей, которые выкрикивали обвинения в убийствах и требования наказания Лайонсов. Полиция пыталась оттеснить людей. Айвен, выходя из машины, оказался под градом ругательств, выкрикиваемых в его адрес.

Дети уже вернулись из школы и сидели дома, не выходя на улицу. Дом осаждали журналисты и телерепортеры.

— До чего же все люди неблагодарны, — проговорила Эмма, когда Айвен оказался дома.

— Это не все люди, Эмма. — ответил Мак. — Те, кто собрался здесь, ослеплены ненавистью. Им кажется, что они правы. Но в действительности они не знают, что происходит.

— Но как же можно обвинять человека после того, как он столько сделал для всех? — снова говорила она.

— Может, кому-то я помешал, — сказал Айвен.

— Кому это? — спросила Эмма.

Раздался звон стекла. В окно влетел камень и упал на пол.