Шрифт:
Альма еще решительнее поплыла на восток. Но прилив был слишком сильным, и у нее не хватало сил бороться. Девушка хорошо могла держаться на воде, но течение относило ее все дальше и дальше. Да, подумала Альма, ей очень повезет, если она доберется до отеля к восьми часам.
Она упрямо продолжала плыть, теперь уже баттерфляем, так как этот стиль был не столь утомительным. Взяв за ориентир самое высокое здание Уэстерхейвена, Альма то и дело сверяла с ним направление своего движения. Внезапно где-то рядом она услышала шум мотора.
Лодка! Девушка встала на ноги и огляделась вокруг. В сотне ярдов от нее проплывал небольшой катер, лениво направлявшийся к Уэстерхейвену. Альма замахала руками и закричала:
– Эй! Эй, там! Помогите!
На мгновение ей показалось, что сейчас лодка проплывет мимо. Но внезапно от кабины отделилась фигура, и раздался голос:
– Wer ist da? Allo? [2]
– Помогите! – снова закричала Альма. – Я здесь!
Катер сбавил скорость и стал разворачиваться.
2
Что такое? (нем.).
– Ja, ja, ich komme! [3] – долетело до нее. Лодка направилась прямо к девушке и вскоре остановилась рядом с ней. Человек подошел к борту и, наклонившись, протянул руку. Альма схватилась за нее, и мужчина легко поднял девушку в катер.
– Lieber Gott, [4] Альма! – раздался удивительно знакомый голос.
Перед ней стоял Дитер Мувендал.
Альма присела на сиденье. Молодой человек с беспокойством посмотрел на нее, а затем извлек из кабины большое полотенце:
3
Да, да, я еду (нем.).
4
Боже милостивый (нем.).
– Вот, завернитесь. Заходите внутрь. Я сейчас налью бренди.
– Нет, нет, – задыхаясь, пробормотала Альма. – Спасибо, со мной все в порядке.
– Но как вы попали сюда?
– Я… я оказалась отрезана приливом. Я не знала, что это может произойти.
– Но ведь здесь кругом таблички с предупреждением.
– Я не знаю немецкого. Я думала, это предупреждение для купающихся.
Дитер озабоченно посмотрел на девушку:
– Бедный ребенок! Вы, должно быть, ужасно испугались…
– Нет, нет, вы не понимаете! Я не испугалась. И мне не грозила опасность. Я могла и сама доплыть до берега. Просто это было бы слишком долго! И посмотрите на мои волосы! – Как Альма ни пыталась взять себя в руки, не выдержала и разрыдалась.
– Мы можем высушить их. Вытереть полотенцем…
– О боже! Неужели вы не понимаете? Я сегодня выступаю на соревнованиях. И посмотрите, во что превратились мои волосы: в крысиные хвосты! А руки и ноги все в царапинах!.. Сколько сейчас времени, Дитер?
– Почти семь.
– О, всего? Что ж, не так плохо. – Альме показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она отправилась в отель. – О, Дитер, будьте ангелом, пожалуйста, прибавьте скорости. Если я попаду в «Примель» в половине восьмого…
– Да, да, понятно. В конце концов, я не спасаю тонущую девушку, а доставляю очень занятую молодую танцовщицу к ее зрителям. Мы будем в Хейфенкее через пятнадцать минут. – Он повернулся к рулю и стал заводить мотор. Через минуту Дитер снова обратился к Альме: – Вы уверены, что с вами все в порядке?
– Да, все хорошо. Спасибо. Могу я попросить у вас расческу?
– В моей куртке. – Он кивнул в сторону, где на лавке напротив девушки лежала габардиновая ветровка.
Альма нашла то, что искала. Небольшая изящная костяная расческа с золотой отделкой лежала в красивом кожаном футляре с инициалами «Д.М.». Наблюдая за тем, как Дитер управляет лодкой, девушка начала приводить волосы в порядок, пытаясь расчесать спутавшиеся пряди. Молодой человек взглянул на Альму, улыбнулся и процитировал:
В косах – гребень золотой,На устах – погибели песнь…– Что это?
– Очень известная старинная немецкая песня. «Die Lorelei». Слышали ее когда-нибудь? Она о коварном существе, имеющем облик красивой девушки, которое живет на утесе над Рейном. Сначала оно соблазняет моряков своей песней и красивыми волосами, а затем убивает их.
Альма засмеялась, продолжая бороться с запутанными волосами.
– Готова поклясться, что мимо не проплывал моряк на катере и не пытался спасти эту девушку!
– Да уж. Но она точно не ходила в бикини. – Дитер одобрительным взглядом окинул на свою спутницу.
Девушка почувствовала, что краснеет. Ее купальник не был вызывающим, но ей вдруг показалось, что сидеть здесь в таком виде, да еще с чужим полотенцем на плечах, не слишком прилично. Альма плотнее завернулась в махровое подобие приличия и постаралась направить разговор в более безопасное русло.
– Я испортила свои часы, – грустно сказала она, опустив глаза.
– Да, в самом деле. Погружать их в морскую воду не рекомендуется. – Дитер уже поворачивал лодку к берегу. – У меня есть старенький дядюшка, который очень любит возиться с часами. Можно сказать «возиться», если речь идет о часах? Или это слово употребляется только, если говорят о работе в саду?