Тим поменял наконечник и схватился за дверную ручку. Разряд электричества сбил его с ног. Он отполз к расколотой задней двери и сел, тряся головой. Язык онемел, рука дрожала не переставая.

Хитрый ублюдок подвел электрический ток к дверной ручке.

Тим встал, опираясь на сушилку, почувствовал легкий приступ тошноты. Тим порылся в тумбочке с обувью, отбросив в сторону крошечные кроссовки Аиста и пару изношенных тапочек. Наконец он нашел то, что искал, – ботинки для походов, проложенные резиной и испачканные красной пылью. Тим засунул в башмак ручку дрели и обвязал его шнурком.

Дрель завыла снова, и сквозь грохот он опять услышал голос Аиста:

– Дайте мне пятнадцать минут, и я уеду из города. Вы никогда меня больше не увидите. Пожалуйста.

Тим направил карбидовый кончик дрели в основание замка прямо над скважиной. Вылетело огромное облако искр; дрель продвигалась вперед, ломая задвижки, кружа тумблеры и пружины. К тому времени, как он разворотил второй замок, дрель дымилась, а его руки гудели от напряжения.

Он вынул пистолет и вышиб дверь ногой. Она со стуком распахнулась, приставленный к ней стул покатился через комнату. Из электрического разъема выходил обычный провод от лампы, его конец был оголен и вставлен в дверную ручку.

И ни следа Аиста.

В глубине дома Тим услышал причитания. Он побежал через столовую к заднему коридору, сдвинув локти и подняв пистолет. В доме царил хаос. Три корзины для белья, полные висячих замков, простреленных и пропиленных. Несколько машин для изготовления ключей с неразберихой ручек, рычагов и зубчиков. Защитные очки, свисающие с полированных рулей. Паяльники. Коробки, заполненные переключателями, муфтами, шайбами. Аппарат с огромным количеством антенн.

Тим двигался с чрезвычайной осторожностью, опасаясь ловушек.

Голос Аиста эхом прокатился в коридоре:

– Господи, не сдавайте меня. Я не выживу в тюрьме. Я там не протяну ни секунды, – дальше была какая-то невнятица.

Ванная в дальнем конце коридора и маленький кабинет напротив были пусты. Тим решил, что голос Аиста шел из конца коридора. Еще одна запертая дверь, тоже целиком из стали. Тим распластался по стене; когда он решил протянуть руку и постучать, стоны переросли в вопли.

– Пожалуйста, уходите! Я сожалею, что стрелял в вас, мистер Рэкли! Я не могу пойти с вами и дать себя арестовать! Не могу!

– Куда Роберт и Митчелл повезли Кинделла?

– Я ничего не скажу! Я не хочу в тюрьму! Я не пойду в тюрьму! Я клянусь, я просто… – Его крики резко оборвались. Воцарилась мертвая тишина.

– Аист? Аист? Аист!

Прошла минута. Тим стукнул пяткой по двери, но это не дало результата. У него болел желудок; ему казалось, что он сломал нижнее ребро. Скользя спиной по стене, он опустился и стал слушать.

Полная тишина.

Он снова поднялся, борясь с болью и пытаясь сконцентрироваться. С разворота ударил дверь ногой возле ручки. Дверь не поддалась. Он, пошатываясь, отошел, держась за лодыжку и матерясь. Нога чертовски болела.

Тим пробрался обратно по коридору – осторожно, чтобы не наступить на провод, достал из сумки плоскогубцы и точно так же вернулся. Стараясь держаться сбоку от двери, он зажал ручку в тиски и резко повернул, срывая болты и цилиндры. Потом он снова распластался у стены, заставил себя не думать о боли и снова ударил по двери.

В этот раз она поддалась. Он влетел внутрь, качнув пистолетом влево, потом вправо.

Аист сидел под окном, сжавшись в комок; рядом с ним валялся «Люггер». Одна рука обхватила колено, другую он прижимал к груди. Его рот был приоткрыт, очки висели на одном ухе. Лицо Аиста было густо-красным, и на нем блестел высыхающий пот.

Тим отпихнул «Люггер», проверил пульс, но не нашел его. Сердце Аиста не выдержало.

Тим стоял и оглядывал комнату. Она представляла собой странную смесь антикварных штучек и старомодных игрушек. Стеганое одеяло, накинутое на деревянную кровать. Магнитофон «Силвертон» на лакированном столике рядом с пачкой старых пластинок, тут же кучка стодолларовых купюр и открытая коробка для ланча, наполненная аккуратными пачками банкнот.

Тим наклонился и заглянул за единственную картину на стене, где Лу Гери, самый счастливый человек на планете Земля, смотрел на стадион, заполненный тысячами людей, и заметил стальной блеск сейфа. Взглянув с другой стороны, он обнаружил провода и пластиковую взрывчатку. Тим подумал о своих товарищах из группы по задержанию, на тумбочке возле кровати нашел маркер и написал «БОМБА» на стене крупными буквами, не забыв пририсовать толстую стрелку, указывающую на картину.

Он осторожно открыл дверь чулана и обнаружил несколько сотен старых детских коробок для ланча, сложенных рядами от пола до потолка. Он вытащил верхнюю и осторожно ее открыл. Она была битком набита наличными, в основном пятерками и десятками. Он решил, что деньги около магнитофона были последней выплатой – возможно, за участие Аиста в убийстве его, Тима. Или за убийство, которое еще планировалось. За убийство Кинделла.

Полочка в ванной ломилась от банок с таблетками. С края ванны на Тима смотрела резиновая уточка. Вдоль кафельных стен были развешаны десятки фотографий, на большинстве которых красовался Кинделл. Вот он выходит из магазина, завязывает ботинки на тротуаре, убирается в гараже. Обычный житель пригорода в воскресенье после обеда. Если бы можно было совершить путешествие во времени и всадить Кинделлу в голову несколько пуль до того, как на календаре появится 3 февраля…