— А вы какой любите?

— У вас большой выбор?

— Целых два. Арабика и… зеленая арабика.

— Лучше первый.

Я остро ощущала его присутствие. Не был Глеб особо крупным мужчиной, но в кухне почему-то стало очень тесно.

— Сыр? Бутерброд?

— Сыр, если можно.

Глеб посторонился, чтобы я могла открыть холодильник. Украдкой соскребла плесень и нарезала сыр фигурным ножом. Заварила кофе, передала чашку с блюдцем шефу.

— Спасибо.

Садиться я тоже не стала. Прислонилась спиной к кухонному столу. Кофе был еще тот. Да и посетитель… Теперь он смотрел в пол. В судорожном молчании мы допили кофе. Глеб тут же поставил чашку.

— Спасибо, очень вкусно.

Хоть бы тень сарказма! Я с облегчением поплелась за ним в коридор, молча наблюдая, как он надевает плащ. Коротко глянул на меня.

— Спокойной ночи.

— Спокойной.

Я закрыла дверь, поглядела на нее и сказала с чувством:

— Ох, и дура!

Вяло попивая кофе, я прослушала программу 'Ваша безопасность', обучающую, как без риска для жизни войти и выйти из собственной квартиры. По утрам очень бодрит, знаете ли…

Чувствуя себя дряхлой развалиной, сунула ноги в засохшие туфли. С опаской осмотрела колготки — не появилась ли где 'стрелка' — потерла замызганный плащ. Да ладно, кто меня в такой темноте увидит! И с мрачной решимостью распахнув дверь, ступила во мрак подъезда.

— Ведьмина погода! — сказала я с чувством, швыряя на стол зонтик. — Доброе утро!

Буров при виде меня схватился за сердце.

— Гос-споди! Ты! Почти вовремя?

— Привет-привет, — сказала Галочка, продолжая подкрашивать глаза.

— Наташ, глянь, — озабоченно сказала Таня. — Вчера весь вечер с Игорюхой решали… Может, в учебнике опечатка?

— У меня с утра мозги не варят.

— А они вообще когда-нибудь у тебя варили?

— Заткнись, а?

— Чего такая нервная? Сразу видно, весь вечер одна дома просидела!

— Ну уж не весь… — пробормотала я, здороваясь со своим 'сереньким'. — Так, забегал кое-кто…

— Значит, не пропал вечерок?

Я посмотрела косо — в невинном на первый взгляд вопросе чудился некий подтекст — уж не созваниваются ли друзья на ночь глядя?

— Что ты привязался? Да, хороший был вечер! Да, не пропал! Да, от счастья просто на стенку лезу! Что тебе еще надо знать?

— Да нет, уже все выяснили, — сказали за моей спиной. И долго он стоит здесь, глядя на меня сверху вниз своим спокойно-снисходительным взглядом? И что из сказанного он примет на свой счет?

— Здрас-сте…

— Здравствуйте-здравствуйте. Ну, раз вы так хорошо отдохнули, вы и работать будете так же плодотворно. Заказ должен быть выполнен к концу недели.

— Хорошо, Глеб Анатольевич, — сказала я, метнув взгляд на Бурова — тот с невиданным усердием молотил по своей клавиатуре.

— Разрешите… — из-за моего плеча явилась рука шефа, коснулась клавиш легким, почти ласкающим движением. Откинувшись на спинку, я поглядела на его сильные пальцы, просто летающие по клавиатуре. Исподлобья скользнула взглядом по рукаву костюма, по твердому плечу, классическому галстуку, гладко выбритому подбородку, чуть впалой щеке, носу с обнаружившейся легкой горбинкой, еле заметной язвительной морщинке в углу рта, слегка сощуренным глазам — серым или синим? — и…

— Поня-ятно… — слегка врастяжку сказал Глеб, и, вздрогнув, я поспешно перевела взгляд на экран. Заметил ли он, что я его рассматривала? Оказывается, шеф контролировал мою работу. И, похоже, остался этой работой не слишком доволен.

— Продолжайте, — сказал он, скользнув взглядом поверх моей головы, и отошел к своему драгоценному Бурову.

Можно подумать, брошу на полпути! И чего привязался? Хоть бы для приличия других проверил — вон, трудятся, не покладая рук! Так, бурча про себя, я погрузилась с головой в увлекательную программу под названием 'Бухучет'.

— Наташ, тебя!

Потирая занемевшую шею, я дотянулась до телефона. Дима. Дима? А, познакомились у Марины, двадцать пять процентов алиментов, брюнет, произвел приятное впечатление, взял номер телефона и, как водится, пропал. Я, значит, не произвела. А теперь, значит, вспомнил и безо всяких объяснений и извинений приглашал меня на вечеринку. Что нести? Себя, себя, конечно, вы самый — лучший подарок. Подарок' похмыкал, погмыкал и нехотя — очень нехотя — согласился.

Я положила трубку. Нина Дмитриевна, уже давно делавшая мне призывные знаки, уставилась на меня, как на приговоренную.

— К начальнику…

Я съежилась. Отдел следил за мной с любопытством и опаской. Торопливо причесываясь и подкрашиваясь, я попыталась вспомнить все свои грехи и сбилась со счету.

— Ни пуха ни пера! — сказал Буров, не сводя глаз с экрана.

— К черту! — прошипела я, хлопая дверью.

Лифт, похоже, разгоняется в течение дня — утром, когда я опаздываю, еле плетется, а сейчас и вздохнуть не успела, как очутилась в приемной.

Высокая эффектная секретарша, уже перевесившая плащ через руку, нетерпеливо щелкала замком сумочки. Сказала раздраженно: