Изач Дарока был худощавым высоким мужчиной, одетым в строгий темный дорогой костюм; шею его украшала драгоценная цепь с россыпью бриллиантов, а на запястьях блестели крупные браслеты. Он носил один массивный перстень на среднем пальце левой руки. Его лицо было гладким, кожа — мягкой, вокруг глаз сеточка морщинок. Темные, гладко зачесанные волосы густо посеребрены сединой. Человек, у которого достаточно средств, чтобы потакать своим прихотям, решил Дюмарест; возможно, уставший от жизни, возможно — дамский угодник и сердцеед. Или вечный студент, что-то изучающий, к чему-то стремящийся, но без какого-либо желания или усилий. Таких людей можно встретить в самых разных и неподходящих местах.

Дарока поднялся при их приближении, гостеприимно улыбаясь и протягивая к ним руки:

— Чом, дорогой, я искренне рад, что тебе удалось уговорить своего друга присоединиться к нам. Я полагаю, что вы не откажетесь от прекрасного вина, Эрл. Можно мне называть вас так? Пожалуйста, присаживайтесь, располагайтесь поуютней.

У вина был удивительно изысканный и тонкий запах; не менее чудесным был и его вкус: свежий и волнующий. Дарока наливал его в бокалы, изготовленные из стекла и светлого металла: удивительно тонкие, легкие, изящные, украшенные витыми узорами по прихоти настоящего мастера. Несмотря на кажущуюся хрупкость, они наверняка были очень прочными: Эрл был просто уверен в этом, как, впрочем, и в том, что эти красивые бокалы, и чудесное вино, которым они сейчас наслаждались, и исключительно витаминизированная пища были частью багажа Дароки. Такие, как он, всегда заботились о том, чтобы иметь на столе изысканную, богатую витаминами, полноценную еду, которая необходима при долгом Высоком перелете. Все, связанное с Дарокой, все мелочи говорили о достатке и полученном воспитании и образовании. Но что, в таком случае, он делал на корабле, забравшемся в столь далекую часть Галактики? Дюмарест откровенно спросил его об этом.

— Человек должен путешествовать, пока может, — ответил ему Дарока. — Мне доставляет удовольствие и наслаждение риск и опасность бесконечных космических дорог. Нравится посещать удаленные от цивилизации варварские миры, на которые не заходят крупные межзвездные корабли. Но при этом я не считаю, что нужно искусственно подвергать себя тяготам и опасностям подобных путешествий. У человека нет предрасположенности к боли и страданию, дискомфорту и неудобствам, и я стараюсь в мелочах избавлять себя от подобного, когда это возможно. Вы не согласны со мной?

— Ваша философия по крайней мере занятна.

— А я очень люблю чувствовать себя комфортно, — сказал Чом, опуская на стол пустой бокал. — Вся сложность заключается в том, чтобы уметь обходиться без этого, не чувствуя себя несчастным и обделенным судьбой. Иметь меньше, чем ничего, очень сложно и тяжело.

Дарока вновь наполнил его бокал.

— А как вы, Эрл, вы относитесь к маленьким радостям комфорта и уюта?

— Он слишком беспокойный человек для того, чтобы получать радость от размеренной и комфортной жизни, — сказал Чом, опередив ответ Эрла. — Я запросто могу все объяснить. Он относится к тем людям, которые живут трудной, суровой жизнью, полной внезапных опасностей и случайностей. Об этом говорят его твердый рот, шрамы и выражение глаз. Это же подтверждает его манера говорить, двигаться, реагировать на окружающих — разные мелочи, которые говорят слишком о многом. Это так же просто определить, как и отношение женщины ко всему происходящему. — Он слегка улыбнулся. — Ведь довольно просто отличить женщину, испытывающую желание, от равнодушной. Ту, которая ищет партнера, от той, которая уже наметила себе «объект». — Он отхлебнул большой глоток вина. — Как вам понравилась Дженка?

— Она очень талантлива. — Дарока взглянул на Эрла. — Еще вина?

— Позже, спасибо.

— Вам не нравится вкус этого вина? Вы предпочитаете иное?

— Нет, оно слишком чудесно, чтобы торопиться.

— Что ж, наша беседа становится все интересней. Я всегда считал, что подобные интеллигентные разговоры, обмен мнениями о разных событиях, всегда бывает отличительным и неотъемлемым качеством цивилизованного человека. Правда, до сих пор жизнь чаще опровергала, а не подтверждала это мое убеждение. Вам нравится вино, Чом?

Маленький толстый человечек поспешно вытер губы после успешного опустошения второго бокала. Если он и почувствовал иронию в вопросе Дароки, то не подал вида. Вместо этого он произнес:

— Она более, чем просто талантлива. Я говорю о Дженке. Она настоящий артист в полном понимании этого слова. Знаете ли вы, что для того, чтобы обучить молодого актера тому, что умеет она, потребуется лет двадцать, не меньше. Голос должен звучать на всем диапазоне сильно и глубоко, и тех, кого хотят обучить этому искусству, начинают учить с детства, когда они еще едва начинают говорить. Двадцать лет! — он помолчал, — это целая жизнь! Но если рядом с мужчиной такая женщина, то что еще ему остается желать?

— Своего собственного места в этой жизни, возможно, — мягко произнес Дарока. — Иметь свой дом, детей, которые будут носить его имя и продолжать его род. Некоторых мужчин не всегда можно удовлетворить лишь подобной удачей и, я думаю, Эрл согласится со мной. Сиюминутное, временное счастье недолговечно. Такое счастье несет в самом себе семена собственного будущего разрушения, уничтожения. Страсть порождает пламя, которое сжигает саму страсть. Удовлетворение от очередной победы в гонке за удачей сменяется новыми ценностями жизни. По-настоящему счастлив лишь тот человек, который вполне доволен тем, чего достиг.

Дюмарест не ответил, расслабленно сидя в кресле и потягивая чудесное вино. Ему не давала покоя мысль, зачем Дарока искал его общества. От скуки, возможно, но это — слишком простой ответ. На корабле вполне достаточно других пассажиров, в компании которых он мог пить свое вино и беседовать. Может, ему нужна была молчаливая аудитория слушателей, внимающих его глубокомысленным философским теориям? Но тогда почему его выбор вдруг пал на смешного, неловкого и болтливого антрепренера? И на него самого?