Через несколько дней вдали обозначились смутные очертания гор. Отсюда они казались сказочно-красивыми, живописно окаймляя горизонт сине-сиреневыми грядами. Зурр-аль-Асар уверенно погонял коня, словно он всю свою жизнь только и делал, что ездил в монастырь и обратно. Лошади, не слишком утомленные дорогой, легко поднимались по горной тропе. Но скоро всадникам пришлось с ними расстаться — тропинка стала такой узкой, что по ней можно было пройти только пешему.

Стреножив коней на небольшой поляне, они взяли все необходимое и двинулись вперед. Внизу, в долине, неслась река среди зеленых кустов, подножия гор устилала сочная зеленая трава.

Конан снова шел знакомой тропой, но на этот раз путь его был трудным. Ноги скользили, оружие и кольчуга стесняли движения, едкий пот струился по лицу. Часто приходилось отдыхать, выбирая какую-нибудь крохотную площадку. Во время одной из таких остановок Конан вспомнил прошлую ночь, когда он долго лежал на спине, глядя, как луна просвечивает сквозь жидкие облака. Луна… Луна?! Да ведь сегодня — полнолуние! Старик говорил, что удавов можно убить только в полнолуние, во время их любовной пляски. Надо спешить. Он встал и, не обращая внимания на карлика, едва поспевающего за ним, полез дальше, забыв про усталость и ободранные руки.

Вот тропинка стала шире, теперь можно идти, не цепляясь за скалы. Еще немного — и она пойдет под уклон, а там уже и колодец с удавами… Конан остановился, раздумывая, что делать дальше. Карлик прошел вперед, но через несколько шагов оглянулся и поманил его за собой. Перед ними зияла узкая расщелина, в которую с трудом мог протиснуться человек. Зурр-аль-Асар смело полез в темноту, и Конан, не задумываясь, последовал за ним.

— Осторожно, здесь лестница! — прошептал карлик, но Конан уже нащупал ногой ступени.

Лестница была такой узкой, что двое на ней точно бы не разошлись. Вскоре сверху стал пробиваться свет, и немного погодя они оказались в крошечной пещерке, грубо вырубленной в скале. Небольшое отверстие в стене выходило, как догадался Конан, на площадку с колодцем.

Карлик подполз к отверстию и осторожно выглянул, готовый тут же спрятаться. Но вот он махнул рукой, подзывая Конана. Помня мирную картину из своего сна, киммериец выглянул и чуть не вскрикнул от изумления. Площадка вся была выжжена нездешним огнем — камни колодца почернели и оплавились. От башни не осталось и следа. Из пещер валил густой едкий дым, застилавший солнце. Сам колодец был окружен шевелящейся красной стеной, все время менявшей свои очертания. Это были свившиеся тела двух огромных удавов. То один, то другой поднимали головы, оглядывая окрестности, и огромные глаза их, излучавшие нестерпимый белый свет, казалось, могли испепелить все живое и неживое.

Конан и Зурр-аль-Асар сели на пол.

Помолчав, Конан спросил:

— Ну и что дальше? Как их можно убить одновременно? Отсюда никакая стрела не долетит, да они, похоже, могут спалить ее на лету. Ты, когда меня звал, знал ведь, что надо делать. Так говори! — Конан усмехнулся и, разглядывая свои ободранные руки, добавил: — Не любоваться же на них мы сюда лезли!

— Надо ждать, — отвечал карлик. — Наступает полнолуние, только в эту ночь и можно их одолеть.

Конан слушал карлика и думал, что Зурр-аль-Асар действительно много знает, не зря же он тут терся среди монахов. Наверное, притворялся своим, выведывал, подслушивал—а все же не успел завладеть жезлом, и вот теперь привел его, Конана, как барана…

— Танцуя в полнолуние свой любовный танец, удавы становятся обыкновенными змеями. Только глаза их мечут молнии. Но от молний можно увернуться. Мы вдвоем победим подлых тварей — или не победит никто! — хвастливо продолжал карлик.— Ты, с твоей ловкостью и быстротой, отвлечешь их, а я подкрадусь ближе. Когда один удав заслонит другого — я не промахнусь, будь уверен! Моя стрела пронзит их насквозь, если ты раньше не срубишь им головы одним ударом, а, Конан?! — И карлик, смеясь, похлопал его по плечу.

Конан встал, подошел к отверстию и снова осторожно выглянул. Потом повернулся и медленно направился к лестнице.

— Ты куда? — подался было за ним карлик.

— Оставайся здесь, я выйду осмотрюсь. Ты тут бывал, а я хочу сам все увидеть. Не бойся, они меня не заметят.

Карлик успокоился и снова уселся на пол.

Конан осторожно спустился по лестнице, вылез из расщелины и, не производя ни малейшего шума, скрылся между камнями. Некоторое время он наблюдал за щелью. Убедившись, что карлик за ним не следит, обогнул выступ скалы и оказался на знакомой узкой тропинке. Вот и площадка с гладкой плитой, и красное пятно посередине. Конан вытащил из-под туники кожаный мешочек с талисманом, достал его и приложил к пятну. Плита поднялась, открывая нишу с висящим в ней луком. Сняв с себя лук и колчан, Конан поразился их сходству с теми, волшебными: все узоры отделки в точности повторяли друг друга, только волшебный лук был чуть побольше, а стрелы — потолще. Быстро поменяв их местами, Конан отошел в сторону. Ниша тихо закрылась, и красное пятно засверкало мелкими искорками в лучах заходящего солнца.

Тени, прозрачно-синие днем, к вечеру сгустились, все краски стали ярче, горы как бы вспыхивали, прежде чем погрузиться в черноту ночи.

Стоя на площадке, Конан вспоминал слова старика. Лук у него в руках. Что дальше? Мисахи, теперь надо съесть мисахи! Конан развязал кошелек и даже застонал от досады: вместо плодов в кошельке была липкая жижа — ягоды раздавились, когда он лез по скалам. Конан всей пятерней зачерпнул то, что осталось от ягод, и жадно съел, надеясь на чудо. Но если в первый раз он почувствовал небывалую силу, то сейчас ничего не произошло. Его охватило жестокое разочарование, и он в отчаянии ударил кулаком, измазанным в липком сиропе, по обломку скалы. Камень с треском рассыпался в песок, а Конан стоял и удивленно разглядывал свою руку.