— Как твоя затея? — предпочел перевести разговор в иное русло Калим.

Не говоря ни слова, Конан достал из-за пояса драгоценный кинжал и положил его на стол. Глаза девушки округлились от изумления, а Калим лишь поднял брови. Олвина потянулась было к оружию, но Калим, опередив ее, тихонько коснулся кинжала кончиками пальцев.

— Можно?— Он вопросительно посмотрел на Конана, который в ответ недоуменно пожал плечами.

— Конечно.— Калим осторожно взял кинжал в руки, вынул клинок из ножен, повертел его, попробовал острие.— В деле он подведет,— с видом знатока заявил он,— сталь плохая.

— Зато камни хороши,— невозмутимо заметил киммериец.

— О, да,— согласился Калим и подвел итог:— Дорогая игрушка. Годится лишь на стену.

— Это ты верно заметил,— не стал спорить киммериец,— игрушка и, в самом деле, дорогая, потому и взял.

— И напрасно,— отхлебнув из кружки, сказал Калим,— городишко-то захолустный. Здесь твой ножик купить просто некому.

— Да, городок невелик, — опять не стал спорить Конан, упорно не замечая устремленных на него восхищенно-призывных взглядов Олвины,— но стоит он на тракте. Завтра же на базаре я сменяю его на пару лошадей.

— Он стоит гораздо дороже,— счел нужным напомнить Калим.

— Нам разве нужны деньги?— удивился Конан.— Нам ведь нужны лошади.

— И то верно.

Утро выдалось чудесное, хотя и прохладное, как и предвещала вечерняя заря. Конан со своими спутниками в прекрасном настроении направились на базар. Им нужно было продать кинжал и купить коней. Про деньги Конан пока умолчал. Золото, оно и есть золото, его всегда легко потратить, а вот таскать с собой дорогую безделицу, к тому же совершенно никчемную, он считал занятием бессмысленным. Калим был, как обычно, молчалив и сосредоточен, Олвина не сводила с киммерийца восхищенного взгляда.

Вокруг все только и говорили про ночной грохот и землетрясение, едва не разрушившее город, да про то, как стражники, перерыв все окрестные кварталы, так ничего подозрительного и не обнаружили. Вот разве что в дом проклятого чернокнижника они наведаться не осмелились, хотя все сходились во мнении, что это именно его рук дело и рано или поздно Митра непременно покарает колдуна. Самым странным среди всех этих разговоров было то, что Конан так ни слова и не услышал о пожаре. Видно, слуга вовремя очнулся и сумел потушить огонь.

Совершенно неожиданно какой-то нищий, довольно свирепого вида калека, принялся приставать к Конану и его спутникам, умоляя посмотреть, как много необычного он умеет делать. Конану вскоре надоело слушать его нытье, и он остановился: не портить же, в самом деле, такое прекрасное утро идиотской ссорой с убогим!

— Ну? Показывай свои таланты!

Тот не заставил просить себя дважды и тут же скроил такую гримасу, что даже привычный ко всему киммериец в первое мгновение опешил.

— Эй! Мужик!— изумленно воскликнул он.— Ты что это? Никак помирать собрался?

— Нет,— вдруг приняв прежний облик, ответил доходяга,— это меня Митра наградил таким даром!

— Что? Такой харей?— Конан был так удивлен, что даже не засмеялся.— Ничего не скажешь — хорош подарочек! Вот, небось, мамочка-то обрадовалась, когда обнаружился твой талант!— Киммериец покачал головой.— Ты бы спрятал ее, морду-то свою, подальше и никому не показывал!

— Я еще и не так могу!— обрадовался нищий, чувствуя, что если не напугать, то уж удивить ему своего зрителя удалось.

Воодушевленный успехом, он тут же сотворил со своим лицом нечто и вовсе невообразимое, а потом отвратительные личины начали сменять друг друга с бешеной скоростью. Иногда он даже умудрялся помогать себе руками, когда черты лица не желали принимать совсем уж неестественную форму. Прохожие с интересом заглядывались на него, но тут же испуганно шарахались в сторону. Под шумок и Олвина с Калимом покинули киммерийца, решив, что лучше потратить время на выбор коней, чем на созерцание гнусных рож. Нищий, наконец, закончил гримасничать. Похоже, галерея имевшихся у него в запасе образов, которая казалась неисчерпаемой, все же подошла к концу.

— Ну?!— гордо воскликнул он.— Разве мой талант не заслуживает серебряной монеты?

Киммериец выудил из кошеля увесистый кругляш.

— Пожалуй, твоей рожей можно напугать и Нергала.

Он бросил нищему монету и оглянулся, ища взглядом своих спутников, но тех давно и след простыл. Конан пожал плечами, поправил меч за спиной и пошел в сторону рынка, справедливо рассудив, что если где их и найдет, так только там.

— Стой, благодетель!— закричал нищий и, отчаянно хромая на обе ноги, поскакал следом за киммерийцем.— Я еще и не то умею!

— Отстань!— огрызнулся северянин.— Насмотрелся я уже на твою харю! Теперь целый день тошнить будет!

— Постой!— не унимался калека.— Ты еще не все видел!

Он остановился и, страшно оскалившись, выставил напоказ огромные желтые клыки. Конану, однако, это было уже неинтересно, и, пока бродяга скалился, он успел затеряться в толпе. Наконец, поскуливание затихло вдали, киммериец вздохнул с облегчением и пошел медленнее, надеясь повстречать в толпе Бергона.

— Глупо бежать от своего счастья,— услышал вдруг Конан возле самого уха скрипучий голос безумно надоевшего ему кривляки,— второго такого, как я, ты нигде не сыщешь!